Сергей Зверев - Старый вор, новый мир

Знакомый «Ниссан» стоял на параллельной переулку улочке, только теперь в салоне был не один человек, а двое. Видимо, это была «наружка» из Собственной безопасности ФСБ.

Сомнений относительно их намерений даже не возникало.

– Думаете и меня за Тимошиным отправить? – хмыкнул Шароев и тут же проникся очевидным; ведь улица, где он сейчас находился, была неосвещенной и почти пустынной, идеально подходящей для ДТП с участием неустановленного водителя.

Солнце переваливалось через изломанный хребет городских многоэтажек. На фасадах зажигались неоновые рекламы. Следовало принимать решение, и оно у Шароева почти созрело. Единственным человеком, который реально мог ему сейчас помочь, был его старый «законсервированный» агент, которому сам чекист в свое время очень помог раскрутиться по бизнесу и от которого можно было просить встречного одолжения…

Вечер над Москвой-рекой блистал розовым лаком. Небольшой плавучий ресторанчик, изукрашенный гирляндами и иллюминацией, неторопливо тарахтел по фарватеру. Монах стоял на носу плавучего сооружения, щурясь на шпиль Северного речного вокзала. Сталинские фигуры с книгами и колосьями медленно уходили по правому борту. Прижатые в ряд прогулочные теплоходы и катера белели внизу.

– Ну что, к столу давай, – Володя Северный приязненно улыбнулся, сделав приглашающий жест.

Вор в законе Северный, он же Владимир Осколков, куда более походил на киноактера старой закалки, чем на прожженного уголовника с пятью ходками на зону. Выразительное, словно вырубленное из камня лицо, пронзительные голубые глаза, скупые жесты и вкрадчивые интонации. В отличие от молодых блатных, Северный почти не пользовался воровским жаргоном – разве что в самых исключительных случаях. Умеренный в еде и питье, принципиальный противник табака, он, несмотря на бурное прошлое, выглядел куда моложе своих пятидесяти двух лет.

Место для воровской сходки было выбрано с умом. Менты, приди им в голову задержать собравшихся, вряд ли бы решились добираться до плавучего ресторанчика вплавь, а уж тем более, брать его на абордаж. К тому же купленная речная милиция в любом случае сообщила бы собравшимся о возможных неприятностях.

Обстановка поощряла дружелюбием. Стол, накрытый стильно и дорого, возвышался под тентом. Джейран – молодой, но фартовый сибирский вор – уже опрокинул рюмку, и теперь с явным удовольствием закусывал. Мотыль, куда более опытный в блатной этике, все же решился дождаться Фомина, чтобы сперва выпить с ним.

Как и положено в таких случаях, к текущим делам перешли не сразу. Тем более что собравшиеся уже прекрасно знали о сути проблемы: записи с флешки покойного Вадима были прослушаны не единожды.

Северный долго и со вкусом рассказывал о своем недавнем вояже в Евросоюз, акцентируя внимание на беспределе местных ментов. Джейран делился впечатлениями от якутской поездки – кто из общих знакомых где сидит, какие теперь порядки на Севере, кто из «смотрящих» какую зону принял. Мотыль, считавший себя ближайшим товарищем Монаха, вспоминал о старых корешах, с которыми когда-то сидели, об их делах, о былых понятиях, сокрушаясь при этом о падении нравов.

Дюк, как и следовало ожидать, сходку проигнорировал. Отговорка звучала весьма странно: мол, я по поручению одних больших людей разруливаю их деловые проблемы, но в случае чего всегда можете выйти на меня по телефону. Однако уважаемые воры эту отговорку почему-то приняли. По размышлении Фомин пришел к выводу, что такая позиция Зеленцова даже ему на руку: значит, сам он косвенно признает, что рыльце в пушку, вот и не хочет ехать, чтобы по ушам прилюдно не получить.

Когда плавучий ресторан, развернувшись на фарватере, пошел обратно, Монах наконец спросил Северного:

– Вова, так что скажет братва насчет Дюка?

Тот неторопливо выпил, закусил маринованным грибом, отложил прибор.

– Валера, мы тут все прослушали, что ты нам принес. И вот что мы можем сказать. Когда один уважаемый человек записывает разговоры другого уважаемого человека – это, конечно, нехорошо. Когда слушает записанное – и того хуже. А когда хочет использовать это как предъяву – то совсем последнее дело. Так поступают только менты.

– А я о чем! – хмыкнул Монах.

– Честно говоря – ни я, ни Мотыль, ни Джейран не уверены, что эти записи реальные, – неожиданно выдал Северный. – Сейчас при помощи компьютера умельцы тебе чего хочешь смастерят. Да и в ментурах теперь таких грамотеев хватает… Хорошо: присудим мы, что Дюк виноват. А потом выяснится, что это обычная ментовская подстава. И что тогда?