Сергей Зверев - Мертвый дрейф

– А что, нормально сохранилось… – как-то неуверенно изрек Никита, прилипший носом к иллюминатору. – Правда, с пробегом… вернее, с проплывом по Тихому океану…

– Давайте его продадим? – предложил Платон.

Судно-призрак неумолимо приближалось. Нарастала «изометрическая проекция»… Изъеденная ржавчиной глыба – метров тридцать в ширину и больше сотни в длину – мерно покачивалась на штормовой волне. По нынешним меркам действительно малютка – нынешние контейнеровозы корейского производства достигают в длину четырехсот метров, полсотни в ширину и способны взять на борт до 18 тысяч стандартных двадцатифутовых контейнеров. Но и «Альба Майер» производила впечатление – гнетущее, пугающее. Облупленные борта, насквозь проеденные коррозией, в отдельных местах отвалилась обшивка. Высота бортов – порядка восьми метров, прогнувшиеся отбойные козырьки для защиты палубных контейнеров от морской волны. На полубаке, возвышающемся над основной палубой и отделенном от нее металлической перегородкой, царил хаос. Валялись обломки радиомачты, какой-то металлический хлам. На основной грузовой палубе – шкафуте (по морской терминологии) – было не лучше. Ни одного контейнера за год и три месяца не сохранилось – все смыло в море. Выделялись продолговатые крышки люковых закрытий, прикрытый мятыми листами выезд из трюма на верхнюю палубу, искореженные опорные стойки для крепления контейнеров. Т-образная надстройка с кокпитом и навигационным мостиком, смещенная к корме, выглядела жалко. Зияли пустые оконные глазницы, вмятины в корпусе – такое ощущение, что надстройку обстреливали из артиллерийских орудий. Задняя палуба между надстройкой и кормой выглядела относительно целой, но и там не сохранилось ни одного контейнера. Можно представить, в какую серьезную болтанку попало судно – оставалось лишь изумляться, почему оно осталось на плаву. Корма с гребным винтом просела в воду, механизмы кормовой аппарели, выступающие над полуютом, практически развалились…

– Что-то плющит меня… – признался, передернув плечами, Никита. – Странное ощущение, мужики… – И задумался. Потом быстро глянул на Глеба: – Ты как, командир?

– Давайте в мистику поверим, – презрительно фыркнула Даша, и все изумленно на нее уставились. Заговорила, надо же. Девушка старательно обуздывала свой страх, но было видно, как она боится и переживает. Она кусала губы, неустанно сглатывала и демонстративно не смотрела в иллюминатор. Покрывался серой краской ее коллега Котов. «Да что тут происходит? – с каким-то вдруг нахлынувшим раздражением подумал Глеб. – Во что нас снова угораздило ввязаться?» Натура бравого вояки, не боящегося ни Бога, ни черта, самым замечательным образом уживалась в майоре Дымове с тонкой душевной организацией, чувствительно реагирующей на источники опасности – пусть даже не имеющие объяснения. В чертовщину он не верил, но вдруг почувствовал, как в душе просыпается предательский страх перед неизвестным, в желудке воцаряется вакуум, а поджилки начинают нервно подрагивать. Товарищи аналогично ни во что не верили, но и с ними происходило что-то непонятное. Никита обеспокоенно чесал живот, прислушивался к внутренним ощущениям и явно не находил в них ничего утешительного. Бледнел и облизывал губы Вадик Морозов – он, не моргая, смотрел в иллюминатор и по мере приближения к объекту становился каким-то сморщенным. Крамер скептически почесывал подбородок и поскрипывал зубами. Хмурился Платон – пытаясь подстроить организм к новым ощущениям. Происходило в действительности что-то странное. Хотя, если хорошенько призадуматься, не происходило ровным счетом ничего…

– Послушайте… – пробормотал Крамер, выбираясь из своей трехмесячной депрессии. – А не может быть такого, что эта штука затонула, полежала какое-то время на дне, а потом вдруг решила всплыть и с тех пор неприкаянно болтается по океану?.. Посмотрите на нее – это ведь настоящий сгнивший мертвец…

– Ну, если исходить из законов мистики, а не физики, – расклеил губы Глеб, – то вполне вероятно. Но готов поспорить: для того чтобы достичь теперешнего состояния, этой посудине вовсе не обязательно было уходить на дно. Постоянный ветер, вода, брызги, волны заливают палубу… Не исключено, что пару раз «Альба Майер» на что-то наталкивалась – возможно, на мель, откуда ее потом благополучно срывало…

– Слушайте, по-моему, там что-то шевельнулось… – внезапно насторожился Вадик, продолжавший пожирать глазами корабль-призрак. Вертолет уже висел над палубой и медленно снижался в свете собственных фар. – Ей-богу, мужики, мне не могло померещиться – это там, на самом носу… Товарищ майор, Глеб Андреевич… – Он оторвался от иллюминатора и глянул на командира покрасневшими глазами: – Вы сами посмотрите…