Сергей Зверев - Мертвый дрейф

– У командира мысли, – рассудительно изрек Платон. – И он их думает, итить его…

– Ага, – согласился Никита. – Время от времени мы все пытаемся думать.

– Подъем, золотая рота, – ворчливо бросил Глеб. – Любите вы, парни, отдыхать – до того, как устанете. И языками чешете, когда не надо. Крамер – остаешься со штатскими. Остальным – оставить все лишнее, и за мной.

Зачистка шкафута и надстройки отняла довольно долгое время. Даже здесь – на открытом пространстве – хватало потайных закутков. Открытые участки чередовались наслоениями железа и фрагментами погрузочно-подъемных устройств, которые концентрировались в основном на корме и носу. Разбитый вдребезги поворотный кран – валялись оторвавшиеся друг от друга секции. По одному перебегали к надстройке, просачивались внутрь. Надстройка представляла собой возвышение в три яруса, растянутое в ширину от борта до борта (минус незначительное пространство для прохода), и в глубину порядка пяти метров. Внутри царило запустение – как и следовало ожидать. Два прохода в трюм – они открывались, но с трюмом пока решили подождать. Короткие коридоры, лестницы с перилами, помеченные пятнами ржавчины. Несколько бытовых помещений – что-то вроде кают-компании, где все изрядно пропылилось и куда уж точно давненько не ступала нога человека. Заплесневевший экран телевизора, полужесткие диваны, пустой бар, осколки на полу, голые кровати в соседнем помещении (и в голове немедленная зарубка: почему, собственно, голые? Где белье, покрывала?). В каюте капитана сохранилась обстановка – лакированные панели еще не отвалились, постель была аккуратно заправлена, но посреди покрывала красовалось огромное ржавое пятно, под кроватью валялись обломки потолочного покрытия, а над головой зияла дыра, из которой торчали порванные по сварке элементы перекрытий и обрывки кабелей. Выше на посту управления сохранился относительный порядок. Вытянутое помещение по всей длине надстройки, шкафы с автоматикой, провода и кабели, заросшие плесенью, опутывали стены. Две лестницы на капитанский мостик – поднимались синхронно, попарно, прощупывая и осматривая каждый метр пространства. Кокпит представлял собой жалкое зрелище, и сразу стало понятно: даже запустив дизельный двигатель, обрести власть над грудой железа под названием «Альба Майер» уже нереально. Такое впечатление, словно в центр капитанского мостика вонзился артиллерийский снаряд. Свернутый штурвал, раскуроченные панели управления, опрокинутые тумбы с аппаратурой. Спецназовцы бесшумно обтекали препятствия, стараясь ничего не трогать. Вадим присел на корточки, уставился на засохшее бурое пятно на полу, на разводы того же цвета на соседней тумбе. Прикоснулся пальцем к пятну, зачем-то потер его, понюхал.

– Кровь, – компетентно заметил Платон, проскальзывая мимо.

– Человеческая? – удивленно поднял голову Вадим.

– Ну, не знаю, – пожал плечами Лодырев, – может, куриная. Естественно, человеческая, чудак-человек. Люди здесь гибли и получали ранения, неужели не ясно? Смотрите, мужики. – Он тоже пристроился на корточки и коснулся двух округлых отверстий в жестяной дверце тумбы. Осторожно приоткрыл ее, облегченно крякнул, не обнаружив за дверцей ничего интересного. – По ходу, тут шли напряженные бои с переменным успехом, парни, стреляли, между прочим, из автоматов. Странно, е-мое, нет? Ну, выжили после всех этих катаклизмов, так чего пулять-то друг в дружку? Не иначе охренели от потрясения, крыша поехала…

Невольно подобрались – согласно имеющейся информации, таинственный груз сопровождали уполномоченные сотрудники охранной фирмы, вооруженные автоматическим оружием. Сомнительно, что по итогам пятнадцати месяцев они еще бегают тут со своими автоматами, но чем черт не шутит…

– А теперь внимание сюда, – как-то глуховато произнес Никита и тоже присел на корточки. Взорам собравшихся спецназовцев предстало очередное зрелище из разряда «хрен знает, что это такое». Между разоренным пультом управления, из которого торчали обрывки схем и проводов, и штурвалом, напоминающим свернутый нос, пол был усеян цементной крошкой, осыпавшейся с прохудившегося потолка. И на этой крошке практически идеально отпечатался след мужского ботинка сорок третьего размера. И самое противное, что этот след был… не такой уж старый. Глеб примостился рядом с Никитой – он давно уже дал себе зарок, что нужно стоически относиться к странностям этого судна и голосам из подсознания. Экспертом он не был, но определенно этот след оставили недавно – кромки в углублении протектора еще не осыпались, не сгладились. Покосившись по сторонам, он обнаружил отпечаток второй ноги (это был не одноногий капитан Сильвер) – менее заметный, но такой же материальный. Кто-то совсем недавно стоял на капитанском мостике и зорко смотрел вдаль…