Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Выходило, что почти что из дверей номера «Хилтона», расставшись с Пиватски, бородатый улетел в Париж. И не сказал, какую бомбу туда повезет. Кто там кого дурил? Вот тебе расплата за самоуверенность. Такая же, как у Нугана Ханга.

Джефри уткнулся лицом в бумагу.

В небе, в бою все казалось слишком медленным: самолет не тянул, еле ползли трассы из скорострельной пушки, раке­та не дотягивалась до вражеского истребителя... Красно-си­ний пунктир снарядов между тем быстро приближался к его, Джефри, бомбардировщику, и не оставалось ни физических, ни технических возможностей разминуться с настигающим жалом, пока оно само по себе, надломившись, не отклони­лось куда-то вниз.

...Лифт, наконец, пришел.

Джефри ворвался в квартиру, схватил портного за красиво повязанный — с ровной складкой под узлом — галстук и затянул шелковую, жирную на ощупь материю до кадыка на тощей шее.

Сведенные от страха в овал тонковатые губы посинели.

— Джефри? Это ты, Джефри?

Голос Ольги из спальни был дребезжащим, срывавшим­ся на фальцет.

Джефри отпустил глотку портного. Сквозь кашель, высо­вывая свернувшийся в трубку язык, портной оправдывался.

— Господин Пиватски... сэр... Леди велела мне переодеть­ся в пижаму, лечь рядом и слушать ее произведения... Иногда она рыдала над ними! Вот и все, вот и все, сэр... Вы предуп­реждали меня о таких состояниях, и я помнил ваши реко­мендации потакать в таких случаях всему, сэр. И я отнюдь не считаю, что это всему — именно все. Отнюдь нет!

Джефри вошел в спальню и уткнулся в колени Ольги, тревожно привставшей на кровати.

И все отошло, отошло и не существовало, кроме вот этого, дорогих и единственных коленей женщины, в теле — или душе? — которой нарывал какой-то недуг, говоривший ее языком и совершавший свои собственные поступки.

— Я посетил твою родину, Ольга, — мягко сказал Джефри в колени жены.

Вряд ли она могла правильно оценивать теперь то, что он ей говорил. Но в таких случаях Джефри держал себя неиз­менно так, будто ничего особенного не происходило, как в обыкновенных обстоятельствах. Он был уверен, что, если вести себя с больной именно так, ее душевное здоровье воз­вратится...

Зазвонил телефон.

Ольга сняла трубку и протянула.

Повернувшись так, что щека продолжала лежать на ее коленях, Джефри вяло спросил:

— Кто это? Алло...

— Бруно говорит, старина Джеф... Слава всем богам и привидениям! Клео сказал, что ты три часа с лишним в Сингапуре...

«Знает о встрече с Нуганом Хангом или нет? — подумал Джефри.

—... контора молчит, твой аппарат дома разговаривает посторонним мужским голосом, ха-ха-ха-ха! Я уж намере­вался запустить в розыск ребят из «Деловых советов и защи­ты».

«Значит, знает», — решил Джефри.

— На меня налетел Нуган, старина Нуган в аэропорту

Ему понадобилось выговориться... Потом подвернулся оз­лобленный таксист.

— Китаец? — спросил Бруно заинтересованно.

— Китаец. А в чем дело?

— Да так... Дня три советую не пользоваться этим видом транспорта. Таксисты-китайцы будут злющими! Ха-ха!

— Ты хочешь меня видеть сейчас?

— Нет. Завтра вечером. После полуночи. Ты ведь привез слишком много новостей, чтобы выслушивать их в спешке...

— И в основном недобрых, Бруно. Есть загадочные... Итак, в полночь у тебя в «Индо-Австралийском»?

— Опять нет. В помещении восемь-эй здания «Банка че­тырех океанов» напротив причала Клиффорда. Воспользуй­ся лифтом четыре. Нажмешь кнопку «включение переговор­ного устройства», и тебя поднимет на нужный этаж к нужному месту... И подальше от таксистов- китайцев! Ха-ха... Присмотри сикха...

Пошли сигналы отбоя.

В отличие от Клео и Ханга Бруно пребывал в прекрасном настроении. В отличие от Джефри тоже.

Бэзил Шемякин обошел клетку с зеленым попугаем, цеп­лявшимся за прутья членистыми когтями. Птицу выстави­ли подальше от чада из ремонтной мастерской автопокры­шек, примыкавшей к гостинице «Стрэнд». Напротив, на карнизе брошенного двухэтажного дома без стекол с китай­ской надписью по торцу «Медицинский центр» раскачива­лись кусты, растущие из трещины в кирпичной кладке. Ве­терок набирал силу на сквере Брас-базар с биржей велорикш. За сквером белел викторианский особняк национального музея, подле которого на скамье у светофора корчились по­хожие на водолазов фигурки из папье-маше, выставленные на обозрение просвещенных прохожих корейским скульпто­ром.

Китаяночка в шортах и чулках — крик сингапурской мо­ды — обогнала, оставив горьковатый запах духов. В Юго-Восточной Азии их аромат на улице уловим в одном городе и в одном месте. На Орчард-роуд. Затянутая ли туманом, под моросящим дождичком, залитая ли солнцем, при свете дня или в оранжевой мути искусственного освещения ночью главная сингапурская магистраль напоминала Бэзилу Сочи, хотя внешнего и иного сходства нет и не будет. Просто Сочи в его жизни оказался первым зеленым и чистым городом в России, Сингапур — в Азии.