Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

— Второй раз?

Если связать ей руки полотенцем, можно полтора-два часа вздремнуть, подумал он.

— Да, второй. Этот Цзо, приметив меня на демонстрации моделей в Бангкоке, воспылал... Управляющего из чиенгмайского «Шип-кафе», которого я едва уговорила показать свои модели, он хорошо знает. Этот Цзо в Чиенгмае знает всех. Управляющий разговаривал сквозь зубы, а тут на все согласился. Потом звонил еще раз и сказал прямо, что, если Цзо воспылал, минуя номер в гостинице или виллу, мне на севере успеха не видеть. Этот Цзо предупредил его, что при­дет на первый показ... Показ же состоится, если сразу после него я отправлюсь с этим Цзо. Управляющий — в общем ничего, но бесхарактерный. Он рассказал мне все, потому что мучается и боится... Показ он устроит, а потом я возьму и не поеду с Цзо... Вполне вероятно, что и кондуктор, и полицей­ский, и водитель узнали вас по фотографии, которую они вертели. Но проявили нерешительность, поскольку кондук­тор и водитель видели, что в Бангкоке меня усаживал в авто­бус человек или слуга Цзо. Может, решили, что вся эта история с ревнивцем просто связана с любовными приключениями Цзо. А с Цзо, которого знают все, лучше не связываться, держаться от его делишек подальше...

— Но вы-то решились дать отпор? — сказал он. — Или надеетесь на выручку хорошего знакомого из полиции?

Негромкий мягкий смешок.

— Небо послало заступника, который едва не пристрелил меня дважды уже, — сказала она.

Палавек сделал вид, что ищет задвижку, чтобы приотк­рыть окно.

— Стало душно.

— О, прошу вас! Мы едем в горах, вокруг сырость и холод. Мне нельзя простужаться!

— Хорошо, — согласился он. — Я не причиню вам зла. Взамен вы будете в точности исполнять мои приказания. По приезде в Чиенгмай я понесу ваши вещи и вы вообще будете обращаться со мной, как с человеком, которого вы давно знаете. Мы выйдем первыми... Вы потребуетесь мне дня на два-три... Управляющему «Шип-кафе», чтобы не суетился, позвоните и скажете что-нибудь в том смысле, что неожи­данно в автобусе встретили подругу... В какой гостинице вас ждут в Чиенгмае?

— Управляющий говорил про «Порнпинг».

— Позвоните туда и скажете, чтобы они передали этому управляющему, когда он начнет вас разыскивать, что подру­га повезла вас к себе погостить на денек. И намекните, что сделала так, дескать, чтобы Цзо не привязывался сразу. На­мекните, все устроится... Договорились?

Он приказал ей вытянуть руки. Связал запястья ремеш­ком от сумки. И провалился в сон.

Пробудился рывком.

Мутное утро тянулось за окном. Желтая вата — прони­занный солнцем стелющийся туман — липла к стеклу. Авто­бус сбавил скорость, хотя до Чиенгмая, судя по километро­вым столбам, оставалось не меньше получаса. Тянули на подъем. Типпарат спала. Укрылась пледом, положив связан­ные запястья на подлокотник, а на запястья щеку. Концы ремешка и волосы перепутались.

Ощущались высота и север—в гуаябере становилось зяб­ко. Он выждал, пока «Изузу» свернул с магистрали влево. Над водителем и городом в переднем стекле вставали высвечен­ные солнцем изумрудные горы.

— Госпожа Типпарат, — позвал он. — Извольте проснуться...

— Господа! — заорал кондуктор. — Конечная! Конечная остановка! Прибываем на площадь перед почтамтом. Там же напротив вокзальная площадь, где можно найти такси и...

Шаг у нее был широкий, уверенный и легкий даже в качающемся автобусе. Платье из светло-коричневого шелка и кремовый жакет подчеркивали рост. Палавек плелся сле­дом с ее сумкой. Пассажиры косились на продранную гуаяберу и перепачканные брюки.

На площадке перед дверью Типпарат властно спросила кондуктора, действительно ли через минуту прибывают, уп­рекнула Палавека вполне натурально за то, что едва плетется, и принялась, пользуясь тем, что «Изузу» едва полз, прихора­шиваться перед зеркальцем, усевшись на боковом сиденье кондуктора у двери. Проложила пудрой полоску снизу вверх на носу. Волнения не выдавала, хотя перед тем, как встать с кресла, Палавек еще раз предупредил: лишнее движение или слово, он открывает огонь.

Со стороны пакгауза вылетели мотоциклисты. Выхлоп­ные трубы форсированных двигателей выли. Взмокшие, се­менящие от усталости пехотинцы в касках, съезжавших на глаза, с подпрыгивающими и болтающимися подсумками, толпа каких-то людей в форме, по виду почтальонов, с но­силками й противогазными сумками толкали и затирали пассажиров, вытискнвавшнхся из автобуса.

Водитель едва открыл багажные отсеки.