Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Она улыбнулась, знакомо кривя рот.

Растянувшись на веревочной сетке, провисшей почти до полу, смежив веки, он вдруг сообразил, что Типпарат улыб­нулась не плоской шутке. Ему?

— Госпожа Типпарат, — сказал Палавек, прокашливая хрипотцу,—я хочу попросить... Вы позвоните завтра Майклу Цзо и назначите свидание... Придумайте повод. Есть тут приличное место поблизости? Может, «Приют гуляк»?

Он сел. В комнате ее не было. Цветастый кусок материи, видимо, из ее профессиональных запасов, свисал с потолка двери в чулан. Оттуда доносился шум передвигаемого бака.

— Помочь?

Она вышла из-за занавески. В стеганой шелковой куртке, длинной тяжелой юбке. Волосы забраны в пучок. Бросила платье и жакет в свой голубой чемодан.

— Что вы сказали, господин Палавек?

Он повторил.

— Есть местечко, — ответила она, — где частенько видят воротил типа Цзо. «Джимкхан клуб»... Там. Я назначу в во­семь ему.

— Если все сойдет, в тот момент, когда Майкл Цзо выйдет на контакт, вы — свободны, бегите от того места, отправляй­тесь в гостиницу «Вианг Инн». В машину к Цзо сяду один я...

Типпарат достала из сумки книжку в пестрой обложке.

— Я в гостях у подруги. Хотите почитаю вслух?

-Что?

— «Человек с золотым пистолетом», шпионаж и в таком духе...

Не следовало, конечно, задавать ей этот вопрос. Какое ей дело до забот Палавека? И какое дело Палавеку до того, что она думает и как оценивает его поступки? Но Палавек уже спросил:

— Почему вы не интересуетесь, что произойдет дальше?

Она закрыла книжку, оставив палец между страницами.

Движением головы и левой руки хотела отбросить по при­вычке волосы, про которые забыла, что они затянуты в пучок. Спохватилась.

— Если вас действительно это интересует, — сказала она. — Мне не хотелось бы расставаться с верой в то, что вы не такой человек, роль которого играете. Мне кажется, вы достойный человек. Вы мне именно таким показались на ночном рынке Пратунам. Я сожалела тогда, что наше зна­комство прервалось, едва начавшись.

— Что значит — достойный человек?

— Значит, не делать зла ради зла.

— Ради добра — можно?

— Как я, женщина, могу ответить «да» на такой общий вопрос, если видела вас уже с нацеленным оружием и гото­вым стрелять? Одобрить убийство?

— У меня свой путь.

— Я не собираюсь заставлять вас сворачивать... Я верю, что ваши пути с этим человеком... Цзо только пересеклись. Я верю, что вы преследуете его не ради того, чтобы вырвать его теплое местечко в банде. Я верш, что вы боретесь ради добра! Но вы ведь один, как я вижу... Настолько один, что способны убить и невиновного. Не в том суть, что невинов­ной могла оказаться именно я. А в том, что другие люди за ничтожным исключением перестали для вас существовать как люди. Вы присвоили право решать за всех... Вы пресле­дуете зло. Это — легко. Это — ясно. Это — нетрудно. Риско­ванно, и только. Но что для настоящего мужчины в этой стране риск? Повседневность... Попробуйте-ка сделать для людей добро! Это —- смело... Я не в состоянии привнести в этот мир доброту и порядок... Но неужели, хотя бы в мечтах, мир не становится лучше, чем есть?

— Лучше, чем есть? — сказал Палавек. — В мечтах? Это чрезмерная роскошь, госпожа Типпарат, мечты. За них рас­плачиваются, бывает, судьбой.

«Парабеллума, — подумал Палавек, — достаточно, чтобы ее убить. Заставить совершить что-то против воли — нет».

— Возможно, судьбой... Так случилось, что средства на хорошую школу мне достались из воздуха. Фирма «Ямага» объявила конкурс на лучшую рекламу своих мотоциклов. Я написала на листке почтовой бумаги первую пришедшую в голову фразу — «После изобретения колеса — новое только моторы «Ямага»... Представитель фирмы в Бангкоке вручал мне чек в холле гостиницы «Ориентэл»... Поступило несколь­ко приглашений работать для рекламных роликов на телеви­дении. Мечта, ставшая явью для четырнадцатилетней девоч­ки из семьи закройщика в пошивочной мастерской на окраине...

— И после этого вы решили заняться... этим... моделиро­ванием?

Она рассмеялась легко.

— Что вы! Училась танцам, пению, выступала в баре «Со­звездия»... Как одевались девушки, которые приходили на работу! Безвкусица, перенятая у фарангов и ставшая словно униформой у солдат... Принялась моделировать, продала не­сколько фасонов. Но после первоначального успеха как-то застопорилось. Приглашения известных ателье грозили ка­балой, работой на чужие имена. Своих средств на мастер­скую — нет... Обычная история