Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Из-за ограды ярко освещенная дверь «Изузу» казалась даже уютной. За приподнятыми крышками боковых отсеков чрево автобуса набивали чемоданами. Доносилось ширканье багажа о железо. Пассажиров набиралось мало — человек десять.

За минуту до отправления со ступеньки «Изузу» спрыг­нул Абдуллах. Верно, провожал хозяина, который, если ве­рить малайцу, должен сидеть в восьмом ряду у окна слева по ходу. Все правильно...

Водитель, повернув голову, подождал, пока Абдуллах обойдет автобус перед радиатором. Фары мигнули. Машина начала выходить из освещенной площадки. Перекинувшись через ограду, Палавек махнул рукой, которой сжимал билет, водителю. Пассажиры, за исключением сидевших в самом первом ряду, не могли его видеть из-за высоких подголов­ников на спинках кресел. Скользнув в приоткрытую почти на ходу дверь, Палавек бросил водителю:

— Давай, давай...

Пригнувшись, будто от вежливости, скользнул в кресло третьего ряда. Навис кондуктор.

— Откуда вы взялись?

— Я опаздывал... Вот билет. Не приходится на ходу выби­рать кресло.

— Хотите почиститься, господин? Ваша одежда перепач­кана. Пройдите в туалетную комнату в хвосте салона. Я сей­час открою ее специально для вас. В таком виде я не вправе оставлять вас в салоне. Надеюсь, вы правильно понимаете меня. Тут едут уважаемые господа...

И спохватился:

— Не представляю, как вы появились. За секунду до от­правления вокруг никого не было...

На худой шее катался кадык. От волнения кондуктор сглатывал. Большие железные очки сползали по носу. Грудь казалась вдавленной, а живот с массивной пряжкой выпирал.

— Мой билет в полном порядке. Вы же видите...

Палавек старался говорить шепотом, хотя Цзо находился

через четыре ряда высоких спинок с подголовниками.

— Но вы ободраны, ваш костюм... Вы в крови... Странно это.

— Успокойтесь, наконец. Вот вам...

Фиолетовая купюра в пятьсот батов повергла человека, ставившего превыше всего правила и приличия, в полное расстройство. Есть люди, для которых самое страшное — непредвиденность.

Палавек аккуратно вдвинул банкноту в нагрудный кар­манчик форменной куртки, мягко вытянул из пальцев кон­дуктора свой билет и откинулся в кресле. Соседнее, к сча­стью, пустовало.

— Ну, хотя бы почиститесь...

— Сейчас именно не хочется. Желал бы соснуть. Спасибо.

— Вам спасибо, господин, — спохватился кондуктор. В кармане лежала полумесячная зарплата. Подобных чаевых видывать не доводилось, а в добро он не верил, потому что не знал — что это такое. Низкий лобик сморщило гармонью.

Непредвиденное и необычное вызывало неопределенный страх.

Палавек посмотрел в расписание, которое нашел в сетке перед собой. После Бангкока остановка предстояла через два часа с половиной. Стоянка три минуты... Незаметно, когда все погрузятся в дрему, перебраться в кресло седьмого ряда. На остановке за несколько секунд до отправления выстре­лить сквозь спинку кресла в Цзо на восьмом ряду, пробежать по проходу, оттолкнуть кондуктора, спрыгнуть. Дальше по обстоятельствам...

За окном мелькнули черточки одиноких пальм среди по­лей. Будто серебряный шарф, брошенный в долину, блеснула река. Черными парусами, наполненными ветром, прошли очертания вогнутых скатов крыши пагоды.

Через час он перебрался в седьмой ряд. Сидевший у окна старичок бонза не повернул головы. Развернув банановый лист, подбирал щепотью комки клейкого риса с рыбой, чав­кал, хлюпал носом... Долго не засыпал, ворочался.

Автобус остановился плавно. Бонза похрапывал, зало­жив — по монастырской привычке спать без подушки — ру­ки за голову. Практически никто не видел в лицо Палавека, кроме кондуктора. Да и он будет молчать, из трусости не сознается, что получил пятьсот батов «масляных денег».

Палавек выждал две с половиной минуты. Проход между креслами оставался пустым. По причине ночи и спящих пассажиров свет в салоне не зажгли. Кондуктор копошился впереди у двери, которая была освещена и открыта.

Он снял с предохранителя «беретта-билити». Приставил дуло к спинке кресла. Привстал, чтобы видеть поверх подго­ловника, как смерть придет к Цзо.

Подтянутые к вискам, миндалевидные глаза смотрели с удивлением снизу вверх.

— Моряк?

Опустил парабеллум.

— Здравствуйте, госпожа...

На коленях она сжимала пакетик с полотенцем и косме­тической сумочкой.

Палавек услышал, как впереди мягко захлопнулась дверь, зашипели отпущенные тормоза.