Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

Андрей Николаевич покорно согласился. Он был доволен тем, что ему сохранили жизнь и оставили без наказания. Но на этом чудеса не закончились. Феликс Романович пригласил войти незнакомого человека, который обернулся огромным чёрным медведем. У Лепяго это вызвало ощущение, противоположное демонстрации мира духов, – теперь кто-то иной, чужеродный, заглянул к нему из-за шторки. Это было истинное обличие харги в мире людей, и Андрей Николаевич понял, насколько неестественным оказался созданный в пещере за сотни лет заточения Мир Кровавой Реки. Потому он и был так ужасен и отвратителен нам, людям, что являлся изготовленной из подручных материалов посредственной копией родины харги.

Люди и духи всегда сосуществовали вместе, но редко соприкасались всерьёз.

Познавший эту истину, а, вернее, малый край её смысла, Лепяго получил указание приводить в порядок музей. Проскурин же отправился хоронить распадающийся из-за отсутствия постоянного ухода мир, чтобы он никогда не напоминал своим творцам о сроке, проведённом взаперти.

Начальник Усть-марьского лагерного пункта посадил в автозаки всех заключённых, забрал со склада двести килограммов аммонита и возглавил колонну, которая убыла к пещере около получаса назад.

Мы разминулись с ним на несколько минут. Возможно даже, что когда наш Ми-8 заходил на посадку, грузовики ещё не покинули Усть-Марью.

– Ну, чего? – оборотился ко мне Слава. Решение сложных инженерных вопросов, в которых фигурировала крупная партия взрывчатки, он почитал моей прерогативой.

– Если поторопимся, успеем.

– А его с собой берём? – Слава указал на Лепяго как на неодушевлённый предмет.

Андрей Николаевич стоял неподвижно. Было похоже, что он тоже считает себя вещью.

– Берём, – решил я. – Пригодится.

Лепяго запер музей и мы зашагали по улице странно притихшего городка.

– Мы так долго будем плестись, – буркнул Слава, заметив в проулке чёрный «Днепр» с коляской.

– Не стоит, – поосторожничал я. – Полный город ментов. Спалимся.

– Угон автотранспортного средства нам срок уже сильно не прибавит, – хмыкнул корефан.

– Владелец шум поднимет, нам светиться на хрен не нужно!

– А его дома сейчас нет, – подал голос Андрей Николаевич. – Уехал к пещере вместе со всеми.

Вмешательство директора определило судьбу мотоцикла. Заведя драндулет при помощи отвёртки, мы заняли места: Слава за рулём, я – сзади, а Лепяго примостился в коляске. Басовито порёвывая, «Днепр» вывернул на улицу и запрыгал по колдобинам изрядно разъезженной дороги.

Мелкие лесные дороги ветвились вокруг Усть-Марьи. Ведомые Андреем Николаевичем, мы обогнули Левую сторону, уйдя с моста на объездную тропу, а с неё на просеку, сделанную для линии электропередачи в заматеревшем березняке. Когда-то здесь была тайга. Лет пятьдесят назад её срубили, а на месте пихт и кедров поднялись осины и берёзы. Лес был шумный, почти русский. На миг показалось, что я вернулся домой. Появилась уверенность, что всё окончится хорошо. Насколько хватало моего умения ориентироваться, двигались мы почти точно к вертолёту. Я прикидывал, где придётся бросить мотоцикл, чтобы пойти через лес напрямик. Оставалось уже недалеко, когда из-за деревьев вышли трое в новеньких темно-зелёных плащ-палатках, с АК-74 на плече. Один из автоматчиков уверенным жестом регулировщика поднял руку. Слава затормозил.

– Я их не знаю, – шепнул Лепяго, когда он сбросил газ.

«Тогда не договоримся», – хладнокровно отметил я. Автоматчики подошли вплотную, равнодушно глядя на нас. За злодеев мы не канали, особенно притаившийся как мышь Андрей Николаевич.

– Кто такие? – спросил «регулировщик».

Слава расслабил спину и словно невзначай опустил правую руку на колено.

– Мы с комбината, – деловито начал я, – а это директор краеведческого музея.

– Куда торопитесь? – скользнул глазами по отвёртке, торчащей из раскуроченного замка зажигания, любопытный мусор.

– На старую биржу, – нашёлся Лепяго.

По лицу «регулировщика» я понял, что представление о новых, старых биржах и прочих лесосеках, равно как остальных достопримечательностях Усть-Марьи, он имеет весьма туманное. С одной стороны, это было плохо, ибо авторитет проскуринского протеже не имел для него значения, с другой, легче будет запарить ему мозги.

– А вы в курсе, что выезд за пределы городка запрещён? – огорошил нас «регулировщик». – Слезайте с мотоцикла, будем ждать машину до комендатуры. Документы с собой есть?