Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

Зэки не двигались с места, чего-то ожидая.

– Ну, бесы, задача ясна? – гаркнул Слава. – Выполняйте!

Окрик словно пробудил мужиков. Они вяло развернулись и потопали к лесной дороге. Без понукания эта скотина трудиться уже не могла.

– Давайте позавтракаем, – я достал из кузова рюкзак.

Мы с Вадиком отошли в сторонку и разложили костерок. Слава в новой компании остался травить анекдоты и беседовать «за жизнь», растормошив даже мрачного Доронина. Работяги ковырялись на опушке, руководствуясь лагерным принципом «Ешь – потей, работай – мёрзни», и только подстёгиваемые окриками конвоя, ненадолго активизировали свою деятельность. Когда по обочине поплыли ароматы моих кулинарных шедевров, корефан потащил цириков к костру. Работяги тем временем углубились в лес и там устроили перекур. Во всяком случае, стук топоров затих.

Во время завтрака отношения установились окончательно. Слава был единодушно признан командиром, начальник конвоя Доронин стал кем-то типа замкомвзвода. Мне же была уготована роль инженера, который разбирается в технологии производства, но сам приказы не отдаёт. Таким образом, каждый занял место в структуре советского пенитенциарного учреждения. Даже Вадик оказался у дел: лагерная трудовая система включала вакансию шныря при блаткомитете.

Покушав, отправили Толяна с Володей проверить рабочих, а сами покурили, да и направились следом.

– Строишь дружеские отношения? – спросил я, пользуясь случаем поговорить без лишних ушей.

Слава топал рядом, перекатывая во рту травинку. Вадик вырвался вперёд и вышагивал по колее, виляя бёдрами, затянутыми в чёрные джинсы от Кэлвина Кляйна.

– Пригодится, – ответил друган, залихватски перебрасывая стебелёк из одного угла рта в другой. – Догадываешься, зачем?

– Весьма приблизительно.

– Эти менты с нами надолго, врубаешься?

– С чего ты так решил?

– Сами сказали. Они сейчас в командировке. Проскурин их вчера отправил. Теперь въехал?

– То есть они наша постоянная охрана?

– Ага. Вот я и решил, зачем с ними ссориться? Они хорошие пацаны, мы тоже хорошие. Пускай пареньки малость расслабятся. Ведь, случись что, им первым в нас стрелять. Злые, они нас сразу завалят, а когда все кругом друзья, могут промедлить.

– Не промедлят они. Это же автоматчики, их как овчарок натаскали, – я горько вздохнул. – «Ровный прицел, плавный спуск – и десять дней отпуска». А ещё: «К ограждению ближе шести метров не подходить. Зэки чифира напьются и прыгают на шесть метров». Политзанятия – это сила.

– Всё так, – согласился корефан, – но я их выкупил, чую. Кроме Доронина, разве. Он, падла, всю срочную сержантом в учебке прослужил. Вот он мне не нравится. Такому плевать, враг ты, друг. Поступит приказ расстрелять – расстреляет, нет – нет; ему лишь бы перед начальством прогнуться. Я таких деятелей в Афгане вот так навидался, – чиркнул он ребром ладони по кадыку. – Видал, как сейчас передо мной стелится? Это он командира почуял, гад.

– Главный командир для него – Проскурин, – заметил я.

– В любом случаем его, пиндоса, надо первым валить. Запомни это, Ильюха, если до золота доберёмся. А мы до него доберёмся, как думаешь?

– Доберёмся, если оно там есть. В археологии всё от удачи зависит. И так может быть, и этак, – я пожал плечами. – А ребятки эти все хороши, пока спят зубами к стенке. Лично я бы их всех валил без разбора, а если золото найдём, так и придётся.

Бригада отдалилась почти на километр, благо, поросль была не очень густой, и когда мы приблизились к мужикам, вся десятка усердно вкалывала, а наши охранники дымили, сидя на куче валежника.

– Эдак мы до завтра не управимся, – констатировал я, кинув взгляд на часы. – Надо было больше людей у Феликса Романовича просить.

– Ну чего же ты промазал? – Слава сунул пальцы за ремень новенькой афганки, в которую обрядился по случаю начала раскопок. – Когда думаешь закончить этот участок?

– С таким количеством народа – послезавтра управимся.

– Слава, мне за обедом пора ехать, – обратился к нему Доронин.

– Давай, езжай, – разрешил Слава. – Проскурина увидишь, передай, чтобы рабочих подкинул, а то видишь, Ильюха говорит, что мало.

– Да я вряд ли его увижу, – смутился Доронин. Столь крутым, чтобы разговаривать запанибрата с хозяином, он, в отличие от корефана, себя не чувствовал.

Как я и говорил, с такими темпами дорогу расчистили только на исходе третьего дня. Вечером, после ужина, Андрей Николаевич выцепил меня на пути в клозет и попросил зайти в Дом офицеров – там хотел со мной встретиться для какоё-то чрезвычайно важной беседы Феликс Романович.