Гарольд Койл: Крещение огнем

Эль Дуэньо окончательно овладел собой. Сверля взглядом Гу­ахардо, он с издевкой процедил:

— Вот теперь мне все ясно. Ты продал честь и славу Мексики американцам, и стал их наемным убийцей.

Эта перепалка наскучила Гуахардо. Зная, что американец не силен в испанском, и познания его ограничены литературным языком, полковник перешел на местное наречие и, обращаясь к Аламану, произнес:

— Именем республики Мексика и ее народа обвиняю вас в государственной измене и многочисленных убийствах. Как член Совета тринадцати, объявляю вас виновным и приговариваю к смертной казни.

Американец не понял ничего из сказанного Гуахардо, и по­этому для него явилось полной неожиданностью, когда полков­ник поднял пистолет и всадил три 9-миллиметровые пули Хозя­ину в живот. Когда Аламан рухнул на колени, обратив на Гуа­хардо недоумевающий взгляд, представитель ЦРУ возмущенно воскликнул:

— Вы же сказали, что мы его только арестуем! Что вы пере­дадите его нам!

Глядя на труп Аламана, Гуахардо без тени смущения ответил:

— Я солгал.

Стоя в открытом люке "Брэдли", лейтенант Нэнси Козак обер­нулась, чтобы бросить прощальный взгляд в сторону Мексики. Как все изменилось за этот месяц! И главное — ее взгляды на жизнь и на себя саму.

Нет, нельзя сказать, что она повзрослела: и до войны, до вступ­ления армии в Мексику, Нэнси уже была взрослым человеком. Наверное, лучше всего выразили эту внутреннюю перемену пос­ле первого боя ветераны Гражданской войны — они называли это "нюхнуть пороха". Да, она уже никогда не будет прежней Нэнси Козак.

И хотя нужно время, чтобы целиком осознать произошедшие в ней перемены, хотя кое-что очевидно уже сейчас. Стремление стать первой женщиной-офицером в пехотных войсках, дока­зать, что женщины могут воевать не хуже мужчин, исчезло без следа. Пусть другие решают вопрос о судьбе женщин в строевых частях, ее он больше не волнует. Возвращаясь во главе взвода на север, в Соединенные Штаты, лейтенант Козак твердо знала: она — на своем месте, и не только заслужила право называться бдевым командиром, но и по-настоящему стала им — душой и телом.

Миновав мост, колонна "Брэдли" сворачивала на автома­гистраль, ведущую на север, и Козак заметила стоящий под де­ревом "хамви". На капоте, поставив ноги на передний бампер, сидели мужчина, в котором она узнала подполковника Диксона, и женщина. Глядя на проходящую мимо колонну, оба пили содо­вую из огромных кружек. Вытянувшись по стойке "смирно", Козак резко вскинула правую руку, отдавая подполковнику честь.

Козырнув в ответ, Диксон поднес к губам литровую кружку и отхлебнул. Проводив взглядом еще несколько "Брэдли", он об­ратился к Джен, которая с наслаждением потягивала ледяной напиток:

— Так, говоришь, наш герой совсем доконал медсестер?

Прежде чем ответить, Джен подождала, пока мимо пройдет БМП.

— Дорогой, я сказала, что капитан Керро чуть не доконал медсестер, но вчера в город приехала его жена. Старшая медсе­стра сказала, что теперь она его ублажает с утра до вечера.

Диксон сделал большие глаза:

— Он уже достаточно окреп для этого?

Джен непонимающе взглянула на него:

— Для чего — "этого"?

— Для секса, разумеется!

— Скотт Диксон, я ни слова не сказала про секс!

— Как это — не сказала? Ты сказала, что жена ублажает его с утра до вечера. А чем еще можно ублажить настоящего солдата?

Джен состроила гримаску и отвернулась. Наблюдая за прохо­дящими мимо танками, она принялась снова потягивать содо- вую:',,

Так прошло несколько минут, после чего Диксон со вздохом сказал:

— Кстати, о солдатах. Как ты думаешь, Джен, может извест­ная журналистка быть счастлива, выйдя замуж за отставного тан­киста?

Джен отхлебнула еще глоток:

— Возможно. А что, ты знаешь отставного танкиста, кото­рый ухлестывает за журналисткой?

Диксон тоже сделал глоток:

— Возможно.

Несколько минут оба молча следили за колонной: вскоре тан­ки прошли, их снова сменили "Брэдли". Солнце клонилось к западу, заливая все вокруг красновато-оранжевым светом. Дик­сон посмотрел на солнце, потом перевел взгляд на Джен:

— Ну, так что?

— Что — "что"?

— Ты полагаешь, журналистка сможет быть счастлива, выйдя замуж за отставного танкиста вроде меня?

Джен посмотрела Диксону в глаза:

— Это что — предложение?

— Может быть.

Взяв соломинку, Джен стала помешивать льдинки: