Гарольд Койл - Крещение огнем

Для Нэнси его слова явились полным откровением. И уж со­всем потрясло ее открытие, что она сама испытывает те же чув­ства. Она убеждала себя, что это — не компьютерная игра, что когда она в следующий раз наведет прицел "Брэдли" на цель, это будет реальная цель — машина, в которой сидят живые люди. И все равно мысль о будущем сражении, в котором она, нако­нец, докажет себе и всему миру, на что способна, притягивала ее, как магнит. То, что ради удовлетворения ее амбиций кому-то придется погибнуть, казалось мелочью, не имеющей отношения к делу.

Еще труднее было понять странное поведение Риверы. Капи­тан Уиттворт предупреждал ее о том, что с некоторыми солдата­ми латиноамериканского происхождения могут возникнуть про­блемы. Но Козак и подумать не могла, что взводный сержант, ее главная опора, может раскиснуть. С каждым днем это станови­лось все более явным. Куда девался расторопный, требователь­ный служака, которого она знала по Форт-Худу? Со времени пограничного инцидента 7 сентября Ривера замкнулся в себе. Продолжая выполнять свои обязанности, он делал это равно­душно, почти машинально. Постепенно солдаты, привыкшие, что Ривера распекает их за малейшую провинность, стали судачить, что с сержантом творится что-то неладное, притом делали это довольно громко, так, что слышала даже Козак.

Нэнси понимала, что необходимо что-то предпринять, при­чем незамедлительно, но не знала, с какой стороны подступить­ся. Когда однажды она попробовала сказать Ривере, что он пе­ременился, сержант накинулся на нее и потребовал перечислить по пальцам, что именно он делает не так. Растерявшись, она не смогла назвать ничего конкретного, и тогда Ривера заявил: если он ее не устраивает, пусть уволит и найдет себе более подходя­щего взводного сержанта. Отчаявшись добиться чего-нибудь от

Риверы, Козак рассказала об этом разговоре старшине роты и поделилась с ним своими опасениями, но ощутимой помощи не получила. Пожав плечами, старшина посоветовал ей не беспо­коиться. На войне и не такое бывает. Как только начнутся на­стоящие бои, старина Ривера мигом воспрянет, и все встанет на свои места. Хотя слова старшины ее не очень-то успокоили, лейтенант Козак оставила эту тему. Может, он и прав. В конце концов, он, старшина, — ветеран. Кому, как не ему, знать, как оно бывает на войне.

Взглянув сначала на часы, потом на ближние машины, Нэнси решила, что больше пока делать нечего. Насколько она могла судить, все было готово. Нэнси осторожно ощупала нос, и сразу же ее пронзила острая боль. Что за черт! И когда только этот проклятый нос перестанет болеть?

Пока второй лейтенант Козак изо всех сил старалась разре­шить проблемы в своем взводе, перед ее коллегами из двух го­ловных батальонов Третьей бригады стояли куда более сложные задачи. Проработав всю доступную информацию о расположе­нии мексиканских позиций, в том числе и данные поспешно проведенной воздушной разведки, командир бригады отдал при­каз головным батальонам в 6.00 двинуться на сближение с про­тивником, чтобы обнаружить врага и расправиться с ним. Как только он сам и командиры батальонов будут точно информиро­ваны о местонахождении главных позиций неприятеля, они об­рушат на них всю огневую мощь. Сам того не подозревая, ко­мандир отказался от операции, основанной на маневре, и вы­брал боевые действия, использующие лобовую атаку и подавле­ние огнем. Подобная тактика более привычна для американских солдат и напоминает ту, которую с самого начала предлагал под­полковник Диксон.

Все эти соображения, какими бы важными они ни казались командирам батальонов и бригады, не будут стоить и выеденно­го яйца, если молодым капитанам и лейтенантам, возглавляю­щим моторизованные взводы, не удастся воодушевить своих лю­дей и повести их за собой. Даже профессиональные солдаты, в конце концов, устают. Никакая муштра, никакая физическая подготовка, никакие посулы не могут повлиять на незыблемый факт: человеческий организм не может обходиться без сна сверх определенного предела. И для солдат Третьей бригады этот пре­дел скоро наступит.

Накануне, чтобы ввести мексиканцев в заблуждение, бригаду перебросили на новое место — в двадцати километрах к востоку от Нуэво-Репуэбло. И только в ночь на одиннадцатое сентября, после наступления темноты, бригада заняла предназначенные ей позиции. Этот переход был организован таким образом, что­бы замыкающая часть выходила на исходный рубеж в тот мо­мент, когда головные подразделения бригады уже шли в наступ­ление. Начавшаяся в 22.00 атака на первых порах, казалось, развивалась успешно. В 22.15 произошло первое соприкоснове­ние с противником — как раз на том рубеже, где бригада рас­считывала его обнаружить. Когда в 22.35 соприкосновение пре­рвалось, и стали поступать первые донесения о том, что го­ловные отряды встречают брошенные позиции, командир бри­гады приказал им перейти от прямого удара к преследованию противника.