Николай Иванов - Афганский шторм

– В Кабул! – ударив ладонями по коленям, сказал он. Встал.

Однако Костин посмотрел на Петрова, деликатно намекая, что не перечень высших государственных должностей дает власть. Тем более в вопросах, связанных с безопасностью. Здесь одна запятая в какой-либо инструкции главнее пожеланий хоть самого Господа Бога.

– Мы готовы перелететь в Кабул, – подтвердил полномочия Бабрака Кармаля переводчик.

Вот теперь все на своих местах.

– Командир, помогите отправить. – Костин по привычке никак не назвал Бабрака, лишь указал взглядом в его сторону. – У нас готовы к вылету три вертолета.

Вертолеты – это, конечно, хорошо, это раз в десять быстрее, чем по земле. Однако для Сердюкова важнее были другие обстоятельства: ночь, горы, все еще раздающиеся выстрелы, непонятная обстановка на кабульском аэродроме.

– Товарищ полковник, у меня в резерве есть рота, десять боевых машин. Надежнее.

Костин прищурил взгляд, что-то просчитывая в уме. Кивнул:

– Согласен.

– Цыганов, – распахнув дверь, позвал командир полка. Из темноты надвинулся комбат-2, замер на расстоянии шепота. – Резервную роту – к маршу в Кабул. Ты – старший. Три машины освободить для гостей, – вспомнив, что с Бабраком еще человек пять из нового правительства республики, добавил комполка. – Начало движения – через тридцать минут.

– Есть. – Цыганов скрылся в темноте. За ним, не попрощавшись, выскользнули в ночь из бункера Петров и Бабрак Кармаль. Или Кармаль Бабрак – Сердюков вдруг уловил, что не запомнил, где имя, а где фамилия гостя.

– Пусть докладывают через каждые два-три километра, – попросил Костин, когда Сердюков сел за карту рассчитывать время, наносить контрольные пункты, записывать позывные.

– Дойдут, – успокаивая скорее себя, чем шагавшего из угла в угол Костина, ответил комполка. – Дойдут, все нормально, – повторял он каждый раз после докладов Цыганова.

Но когда колонна преодолевала двадцатый километр, подходила к Чарикарской трассе, вдруг оборвалась бесконечная, казалось, сегодня музыка. Костин тут же прильнул к приемничку. Диктор начал читать что-то торжественное, и в такт его словам шевелил губами полковник, словно сверяя текст по памяти.

– Чего там? – дождавшись конца сообщения, спросил Сердюков.

– То, что ты уже слышал. О победе второго этапа Апрельской революции, новом руководстве страны.

– Прошли пункт номер семь, – вышел на связь Цыганов.

Николай Иванович скосил глаза на карту, хотя знал на коричневой линии трассы, казалось, каждый изгиб. Седьмой пункт – это поворот на Кабул. Теперь до него – прямая дорога по Чарикарскому шоссе. Какой она окажется для новой власти?

Шли быстро, даже быстрее, чем предполагал комполка, И в три ночи от Цыганова поступил наконец последний доклад: прибыли в резиденцию главного военного советника, происшествий не случилось. И то ли от этого гражданского словечка, то ли от одновременного вздоха облегчения и Костин, и Сердюков улыбнулись. Да, хорохорились они, делали вид, что ничего особенного не происходило, просто шла где-то в ночи колонна, и все, а ведь такое висело на плечах…

– Ну что, командир, мы свою задачу выполнили. Пошли спать, – положил руку на плечо командиру полка Костин. Пощупал комбинезон, словно на нем был погон. – Кстати, подполковником давно ходишь?

– Год и три месяца.

– Лет сколько тебе?

– Тридцать четыре.

– Думаю, что скоро отпразднуем твоего полковника.

– Мне? С какой стати? Да и кто присвоит?

– Это уже наши заботы. А присвоит министр обороны, как и положено. Ладно, об этом потом. А сейчас в самом деле пошли спать. Пошли-пошли. Завтра тоже будет день.

– Уже сегодня, – уточнил Сердюков.

Необходимое послесловие.Сердюкову и в самом деле через месяц присвоят воинское звание полковник. В 38 лет он станет генерал-майором, перейдет служить в штаб воздушно-десантных войск. К орденам «За службу Родине в Вооруженных Силах» III степени и Красного Знамени прибавится еще один Красного Знамени – за успешное освоение новой техники. Перспектива службы будет блестящей, но в 44 года Николая Ивановича уволят в запас. Во время одной из бесед с новым командующим ВДВ (после Сухорукова они стали меняться довольно быстро) тот грубо оборвет генерала, повысит на него голос, и Сердюков без обиняков скажет:

– Товарищ командующий, я не желаю служить под вашим началом. Прошу перевести меня в любое другое место.

«Другим местом» окажется госпиталь, где одного далеко не самого старого генерала в Вооруженных Силах уволят по состоянию здоровья. А у кого оно без изъянов в 44 года? Тем более среди тех, кто прошел Афганистан?