Иван Сербин - Скальп врага

Америдзе толкнул дверцу и ловко выпрыгнул из салона. Как ему удалось удержаться на ногах — одному богу известно. Он метнулся к арке, нырнул во дворик. А Катя плавно прибавила газ. На ходу ей пришлось переклониться через спинку сиденья, чтобы захлопнуть дверцу. Когда же она выпрямилась, «девятка» шла уже совсем близко, почти борт о борт. В салоне сидели трое.

На заднем сиденье парень лет двадцати пяти со скуластым холодным лицом. Кате он показался совсем худым, почти тощим. Одет парень был в светлый франтоватый плащ-«пыльник» и свободную сорочку. Двое на передних сиденьях — постарше, должно быть, сорок пять или близко к тому, поплотнее, пошире. Первый — округлый, с квадратным подбородком, в потертой кожаной куртке — такие в прежне-далекие времена почему-то считались униформой таксистов. Второй — грузноватый, в костюме, при галстуке. Впрочем, и костюм его, и рубашка показались Кате не слишком свежими. Словно бы их владелец трое суток спал в одежде.

На секунду Катя почувствовала укол беспокойства. Лицо Помятого было ей знакомо. Ощущение дежа вю. Вроде как встречались где-то, когда-то, но где и когда — пойди упомни. А может, и не встречались, просто похож Помятый на кого-то из старых знакомых.

Тощий смотрел на Катю сквозь стекло. Очень серьезно смотрел, без тени улыбки. Глаза у него оказались неприятными, светло-голубыми, почти бесцветными. Из-за бесцветности глаз совсем уж жуткое впечатление производили черные точки зрачков. Катя отчего-то подумала, что этот тощий должен не нравиться бабам. Пугать он их должен, вот что, глазищами этими своими вурдалачьими.

Катя мотнула головой, словно бы спрашивая: «Что»? Тощий безразлично отвернулся. Зато Таксист коротко взглянул на нее и буркнул что-то сидящему за рулем Помятому. Тот притормозил, позволяя Катиной «семерке» уйти вперед, затем включил поворотник и причалил к тротуару. В зеркальце заднего вида Катя заметила, как Таксист, повернувшись, что-то говорит Тощему. Распахнулась задняя дверца.

Катя, еще не вполне отдавая себе отчет в том, что собирается сделать, резко приняла вправо, к бровке. Истошно взвыл клаксон. «Москвич» морковного цвета выползал со двора, и Катина «семерка» едва не протаранила ему бок. Катя приткнула свой «жигуль» у ограждения, включила «аварийку». Водитель «Москвича» объехал ее, притормозил, высунулся в окно, явно намереваясь гавкнуть что-нибудь, вроде: «Смотри, куда прешь, корова», но, увидев Катю, только вздохнул и осуждающе покачал головой. Что ни говорите, а в красоте есть свои неоспоримые плюсы. Катя лишь дернула плечами, словно бы говоря: «Извини, друг, так уж вышло».

Сама же тем временем переложила пистолет из наплечной кобуры в карман куртки, посмотрела в зеркальце — Тощий выбрался из машины, огляделся, затем решительно зашагал к арке. Той самой, в которой полминуты назад скрылся Америдзе.

Закололо от неприятного предчувствия в кончиках пальцев. И то сказать, прежде в подобные ситуации Кате попадать не доводилось. Город у них тихий. Местная мафия — цивильная, с легким налетом провинциальной закомплексованности. За людьми таких вот показательных охот не устраивает.

По спине пополз холодок. Ведь если Америдзе был прав и троица в «девятке» причастна к ночной Пальбе в «Палермо», то на них уже и так три трупа висит. Одним больше, одним меньше — невелика разница.

Все это Катя додумала, уже выбравшись из салона и поспешая следом за Тощим. Правая рука ее покоилась в кармане куртки, сжимая пистолет. На всякий случай.

Таксист и Помятый заметили ее. Таксист выбрался из салона, заступил Кате дорогу, отсекая от Тощего. Тротуар узкий, мимо при всем желании не проскочишь. Разве что сбив Таксиста с ног, но это же суметь надо. Нет, наверное, Катя свалила бы его, да что с того толку? Пока они тут будут «каратистский боевик» разыгрывать — Тощий свернет в проулок, а там ищи его… Да и Помятый ринется на подмогу приятелю, это уж как пить дать, даром что так косится. А с двоими ей не справиться, пожалуй.

Катя улыбнулась Таксисту, попыталась обогнуть того справа.

— Извините. — Ну, не разминулись двое на узкой улочке, бывает.

— Что? — переспросил Таксист.

— Позвольте пройти?

— Девушка, в столь ранний час, одна…

Таксист продолжал скалиться в дурашливой улыбке. Донжуанистая «болванка» была неказистой и бестолковой. Они видели, что Катя вышла из машины. Катя это знала, они знали, что Катя знает. Катя знала, что они знают, ну и так далее.