Сергей Зверев - Таран

– Это я не тебе. Продолжай.

– Продолжаю. В общем, взрыва пока мои люди не засекли.

– Так отправь их туда, пусть обезвредят хату, – предложил Соловьев.

– Кто ж туда сейчас сунется? – проворчал Грифон. – Камикадзе среди нас нет.

– А надо бы.

– Покажи пример, – съязвил Грифон. – А мы за тобой следом.

С тех пор как они на пару захватили общак Шестипалого, этот урка вконец обнаглел. Стал вести себя с Соловьевым на равных, показывать гонор, перечить, проявлять недовольство. Того и гляди долю свою потребует. Но самостоятельно распорядиться кредитными карточками Грифон не способен, поэтому вынужден подчиняться. Пока. Что он завтра запоет?

– Тарана ищут? – спросил Соловьев, решив не обращать внимания на подначку.

– В темноте бесполезно, – вздохнул Грифон. – Вот если бы ему маячок навесить, как тот, что в портфеле….

По обоюдной договоренности, шестипаловский кейс с бумагами и пластиковыми карточками был снабжен специальным радиоэлектронным устройством, именуемым в просторечии радиомаяком. Благодаря ему Грифон всегда знал, где находится Соловьев с общей кассой. Это не давало гарантии, что подельник попытается сбежать, но Грифон рассчитывал грохнуть Соловьева раньше, чем тот сделает ноги. Единственное, что объединяло их сейчас, это присутствие в городе Тарана, охотившегося за общаком. Горы трупов, оставленные посланником Шестипалого, заставляли действовать сообща.

– Если бы да кабы всех врагов сложить в гробы, – ответил присказкой Соловьев. – Ты спишь, что ли? – Он дернул горничную за волосы. – Больше жизни!

– Кто спит? – возмутился Грифон. – Я, блин, забыл, когда нормально кемарил из-за этого залетного жигана!

– Достань его, слышишь? – попросил Соловьев. – Достань, ладно?

Лера, решившая, что он обращается к ней, приподняла голову и, облизнувшись, захлопала глазами.

– Достану, – решительно сказал Грифон. – Как только он на твою фазенду сунется, ему крышка.

Соловьеву надоела эта игра в испорченный телефон. Тем более что стресс отрицательно сказался на его потенции. Распрощавшись с подельником, он поощрительно потрепал горничную по волосам и, откинувшись на подушку, прикончил виски. Захорошело. Соловьев уж было сосредоточился на получении удовольствия другого рода, когда дверь в спальню без стука приоткрылась.

– Андрей Игоревич, можно я на диване в гостиной вздремну? – прогудел Янычар, плотоядно уставившись на скрючившуюся Леру.

Подмывало послать его на хер, но Соловьев, даже будучи пьяным, не хотел конфликтовать с охранниками, от которых зависела его безопасность.

– Вздремни, – отмахнулся он. – И больше без стука не заходи. Видишь, я занят?

– Понял, – кивнул Янычар, не трогаясь с места.

– Исчезни! – заорал Соловьев, забыв о своих благих намерениях. – Что вылупился, бычара любопытная? Тебя сюда звали?

Дверь закрылась. Лера опять задвигалась, как заведенная, рискуя растянуть шейные мышцы. От усердия она сопела и вздыхала, но это мало помогало делу. С таким же успехом могла трепать кошка дохлую мышь, стараясь вынудить ее поиграть немного.

«Нужно расслабиться и получить удовольствие, – подумал Соловьев, смыкая веки. – Сейчас представлю какую-нибудь возбуждающую картинку, и дело пойдет на лад. Ага! Меня не Лера ласкает, а, скажем, молодая жена главы администрации Крякова Никанора Ефимовича. Причем он за этим наблюдает, а воспрепятствовать не может. Потому что глава администрации уже я, а он так, шалтай-болтай без прежних капиталов и связей».

Медитация мало-помалу начала помогать, когда вместо пышногрудой Маргариты Кряковой перед мысленным взором Соловьева возникла вовсе не похожая на нее журналистка Наталья Белова. Хотя и голая, но мертвая, а потому малопривлекательная. Как только удалось избавиться от этого навязчивого видения, в спальню деликатно постучали.

– Андрей Игоревич, – подал голос Гоша. – В подъезде под дверью ханыга отирается. Отлить собирается, что ли. Я за ним по монитору уже пять минут наблюдаю.

– Какой ханыга! – взревел Соловьев, садясь на кровати. – Вы сговорились сегодня? Издеваетесь? То Янычар дергает, то ты. Мне за вас ханыг гонять?

Временно отстраненная от исполнения обязанностей Лера села в ногах у хозяина, делая губами странные движения, словно разминаясь перед игрой на флейте. Во взгляде ее читались тоска и ненависть.

– На вахту позвонить? – осторожно спросил Гоша. – Или самому ханыгу турнуть?

Соловьев потянулся к бутылке, обнаружил, что она пустая, и устало махнул рукой: