Сергей Зверев - Таран

– Без разницы, – ответил Губан. – Ей сегодня порево не светит. Обойдется ершиком.

– Каким ершиком? – не понял Лом.

– Которым очко в сортире драят.

Все трое засмеялись, незаметно косясь на терпилу. Тот спокойно ужинал, не подозревая, что переварить съеденное ему уже не суждено. Обычная судьба любого лоха. Живет себе и ни о чем плохом не думает, пока не приходит беда.

– Пойти сказать сверчку, чтобы отдохнул? – задумчиво произнес Губан, уставившись на сцену, где выводил трели скрипач. – Пиликает и пиликает. Шарики за ролики заходят от его пиликанья.

– У тебя всегда так, – успокоил Лом.

– Чего?

– Шарики за ролики. То тебе музыка мешает, то у тебя от тишины в ушах звенит.

– Ты меня заколебал сегодня, – произнес Губан. – О своих ушах беспокойся. А то как бы без них не остался.

Лом чуть не проглотил дымящийся окурок:

– Ты? Мне? Угрожаешь?

Шершавый взглянул на Лома и почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Ходили слухи, что когда-то он участвовал в подпольных боях без правил и насмерть забивал противников, уже поверженных, находившихся в отрубе. Поговаривали, что это именно он уделал Мамонта, известного кулачного бойца. Когда Лом наносил последние смертельные удары, секундант Мамонта выкинул белое полотенце. Но Лом все-таки уделал противника, просто так, из принципа. Теперь он буравил Губана пристальным взглядом и играл желваками, точно орехи челюстями перемалывал.

Но на Губана эта пантомима не подействовала.

– Предупреждаю, – спокойно сказал он. – Не доставай меня, понял?

Лом сплюнул в тарелку и засопел, как выключенный чайник, остывающий на плите.

Шершавый перевел дух.

– Пожрать бы, – сказал он, изучая сухую виноградную кисть. Не обнаружив на ней ни единой ягоды, он взял из стаканчика зубочистку и с остервенением принялся ковыряться во рту.

– Встал, – тихо произнес Губан.

– У тебя? – предположил Лом. – На телок поменьше пялься.

Новая словесная перепалка не состоялась.

– Терпила встал, – уточнил Губан, вытирая липкие пальцы салфеткой. – Значит, так, если в сортир завернет, то там прямо и мочим.

– Втроем пойдем? – удивился Шершавый. – Не тесновато будет? В сортире не очень-то развернешься.

– Я один его уделаю, – предложил Лом. – Настроение не в дугу. Может, от вида кровянки исправится.

– Но бабло все равно на троих делим, как договаривались, – быстро предупредил Шершавый.

– Само собой.

Губан шумно сглотнул:

– Будь по-твоему, Лом. Мы с Шершавым на подхвате. Начнет кочевряжиться клиент – подключимся.

– У меня не покочевряжишься, – мрачно сказал Лом. – Будет мычать, как корова, и захлебываться кровью. Я его, суку, на куски порежу. Из-за него весь вечер угробили.

Он допил последнюю рюмку, позвал официантку и бросил на стол несколько мятых купюр. Все трое встали и неспешно двинулись за терпилой, покидающим ресторан.

Таран и в самом деле не подозревал о готовящемся нападении, но лохом он не был. Служба в спецназе и время, проведенное за решеткой, приучили его быть начеку.

Расплатившись с Людой, он отпустил ей пару дежурных комплиментов и неспешно покинул зал, размышляя, не стоило ли прихватить чек, чтобы отчитаться перед Шестипалым за расходы. Хотя какие тут могут быть отчеты, когда или пан, или пропал. Не вернув общака, Таран автоматически превратится в того самого стрелочника, который всегда виноват. Не потому ли старый вор поручил ему сделать в одиночку то, чего не могла вся его братва, оставшаяся в Курганске? Может быть, на Тарана просто хотят свалить вину, чтобы было проще отмазаться перед сходняком?

Помрачнев, Таран направился к выходу, но, прислушавшись к своим ощущениям, решил, что не мешает наведаться в туалет. Не на улице же отливать!

Вестибюль, если не считать какой-то пьяненькой бабенки, причесывающейся перед зеркалом, был пуст. Задремавшего швейцара видно не было за гардеробной стойкой, а может, вышел покурить на свежем воздухе.

Свернув в коридорчик, Таран толкнул дверь, украшенную черным мужским силуэтом. На полированной поверхности двери отразилось какое-то движение. Слегка повернув голову, Таран заметил краешком глаза мужчину, идущего следом.

Один из троицы, шушукавшейся в зале!

Ничего особенного в том, что этому типу тоже захотелось опорожнить мочевой пузырь, не было, и все же Таран насторожился. Мужские туалеты – это такое место, где кафельные стены частенько оказываются забрызганными кровью, а зеркала разбиты неосторожными кулаками. Можно сколько угодно называть их на западный манер «комнатами для джентльменов», но Курганск от этого не сделается лондонским Сити.