Екатерина Неволина - Цирк кошмаров

– Была у Квазимодо, – девушка поспешно отвела глаза, чтобы не выдать слишком многого, – он очень переживает, но чувствую, что малыш поправится… – Она помолчала, глядя на темно-синий ковролин, покрывающий пол в этой чужой им обоим квартире, и вдруг спросила: – Почему мир так несправедлив? Почему кому-то достается слишком много боли?

Олег растерялся.

– Я… не знаю. Кто-то считает, что это карма – расплата за прошлые или будущие прегрешения, но я тоже не понимаю, когда страдают дети. Это слишком жестоко.

– Один писатель сказал, что ничто не стоит одной-единственной слезинки, пролитой ребенком, – проговорила Алиса.

Она никогда теперь не забудет полные отчаяния глаза Квазимодо, переживающего смерть только что обретенной матери. Ну и пусть в биологическом смысле Моник ему не мать, она стала по-настоящему родным для него человеком. Первые часы после ее гибели Квазимодо молчал и только дрожал, содрогался в конвульсиях, не реагируя ни какие проявления внешнего мира. Но постепенно стал приходить в себя, а сейчас, когда Алиса была у него, попросил вдруг рассказать о Моник и слушал так жадно, словно от этого зависела его собственная жизнь.

Пожалуй, синеглазый не прав. Сколько бы ни было суждено прожить Квазимодо, Алиса сама рискнула бы ради него жизнью. Ради одного-единственного светлого и счастливого дня – ведь малышу так нужно хоть на миг почувствовать себя счастливым!

– Не плачь, – Олег обнял ее за плечи и прижал к груди, и только тогда Алиса вдруг поняла, что ее щеки мокры от обильных слез. – Моник достигла того, чего хотела, – продолжал Волков, – она нашла своего сына и спасла его. Это правильно. Квазимодо сильный и способный, я уверен, он станет таким, что Моник могла бы им гордиться.

Девушка кивнула, уткнувшись лбом в его надежную грудь. Ей было тепло и уютно. Вдруг ногу обожгло что-то горячее и мокрое. Алиса взглянула вниз и увидела Чуда. Щенок, подняв мордочку, выжидающе смотрел на нее.

Алиса присела, и он, словно ожидая этого, тут же принялся слизывать слезы с ее щек горячим языком.

– Смотри-ка, он совсем тебя признал своей! – удивился Олег. – А раньше ведь облаивал.

Девушка потрепала щенка за ухом.

– Это первая собака, которая меня признала, – сказала она, невольно улыбаясь сквозь слезы. – И первая собака, которую я совсем не боюсь.

Олег тоже присел. Оба молча гладили собаку, пока руки вдруг случайно не соприкоснулись. Это вызвало у Алисы странное чувство – ее словно ударило разрядом тока. А ведь еще недавно она плакала на груди у Волкова и не чувствовала ничего подобного, но случайное прикосновение – и вдруг стало странно и немного страшно.

Слезы высохли на внезапно вспыхнувших щеках, и девушка поспешно поднялась и отвернулась, чтобы Олег, не дай бог, не заметил этого. Боже, что с ней творится?.. Почему она так реагирует на Волкова, когда влюблена в синеглазого? Это ненормально!

Она молчала, и он отчего-то молчал, с преувеличенным вниманием занимаясь Чудом.

Появление Сержа даже обрадовало обоих, разрушив неловкую паузу.

– Все готово, – объявил Серж, заглядывая в комнату. – Документы на Квазимодо, вернее, Пьера Аль-Каддура, сделаны, билеты получены. Сегодня мы улетаем.

Настроение, царившее в салоне машины, можно было назвать подавленным, практически похоронным. Из магнитолы доносилась довольно унылая, на взгляд Олега, французская музыка, а большой микроавтобус вез их по шоссе в сторону аэропорта. Квазимодо не то спал, не то впал в прострацию, а люди Сержа выглядели настороженными и держали оружие наготове.

«И черт нас понес с ними», – подумал Олег. Впрочем, выбора-то не было. Алиса ни за что бы не отказалась проводить Квазимодо, а Серж удивительно легко согласился. В какой-то момент у Олега возникла мысль, что тот собирается похитить их и увезти силой во Францию, руководствуясь своими скрытыми целями, но парень тут же ее отбросил.

«Бред, не стоит искать засаду там, где ее нет. И без того проблем хватает. Проводим и вернемся, мама ждет».

Отпустить сына провожать улетающих Наталья Валентиновна согласилась с трудом, после клятвенного обещания Сержа сразу же по приезде в аэропорт отправить Олега и Алису назад на такси.

В прозрачной пластиковой папке, которую Олег прижимал к груди, были бумаги отца. Выпускать их из рук парень не решался: мало ли что случится, уж пусть лучше будут при нем. Их искал профессор, значит, нужно, чтобы они никогда ему не достались.