Валерий Горшков - Реаниматор

— Шестьдесят процентов — это примерно одна целая и четыре десятых единицы, — подсчитал Гийом. — Сумма просто неслыханная!

— К сожалению, это все, что я могу для вас сделать, — печально вздохнул хозяин «Полярной звезды». — Думаю, если снадобье вам так необходимо, то предложенный мной вариант при гарантированной чистоте рецептуры — это минимум, на который вы вообще можете рассчитывать здесь... Знаете, я скажу вам даже большее. Я передумал! Даже в случае отказа месье Рено от предварительного финансирования не стану приостанавливать процесс подбора компонентов и создания лекарства! Я доведу дело до конца своими силами и средствами. А затем уже готовый товар предложу на рынок. За девяносто девять процентов от номинала. Уверен, даже при таком раскладе и, разумеется, при отсутствии излишней торопливости покупатель найдется.

— Я понял вас, — жестко отрезал Гийом. — Ответ месье Рено вы узнаете в ближайшие сутки.

Детектив первым отключил связь.

— Куда ты на хер денешься, — с ухмылкой процедил Флоренский, пряча крохотный мобильник в янтарном корпусе в карман клетчатого пиджака от Версаче. — Сама разденешься!

Через пять часов адвокат Дидье Боярофф сообщил через своего посланца, что готов заплатить за Тихвинскую икону Пресвятой Богородицы ровно один миллион долларов наличными. Причем двадцать процентов — немедленно, в качестве аванса.

Леонид Александрович Флоренский, почесав затылок и поломавшись для приличия, дал добро. Спустя сутки Жак Гийом получил в одном из питерских банков двести тысяч долларов и передал их лично хозяину ночного клуба «Полярная звезда».

Командир зондеркоманды казино Руслан Флоренский и его верный подельник Спиногрыз принялись пачками скупать на книжных развалах всю обнаруженную там литературу про сатанинские обряды и изучать с ее помощью порядок проведения кровавых бесовских шабашей, чтобы, не приведи черт, сыскари из госбезопасности ни на секунду не усомнились в имевшем место взаправдашнем, направленном на осквернение православной святыни и храма Божьего акте сатанинского вандализма.

Что же касается фактически банкующего операцией Тихого, то старику во второй раз за последний год пришлось вспомнить придерживаемые на самый крайний случай связи в верхах столичного ФСБ. Ведь только с помощью спецслужб можно было найти профессионалов в области суперсовременных сигнализаций и бронематериалов.

А еще Белову предстоял неблизкий путь к затерянной в лесах, обезлюдевшей архангельской деревушке, к очагу всеми забытого иконописца-самоучки Прохора Варежкина. К услугам самородка уже три-четыре раза прибегали окопавшиеся в святая святых русской культуры — Государственном Эрмитаже и Русском музее — «кабинетные» воры в галстуках и костюмах. В результате их радения некоторые шедевры давно сменили прописку, осев в частной коллекции еврейского эмигранта по ту сторону Атлантического океана. А не спеша прогуливающиеся по залам великих музеев туристы со всего мира до сих пор восторженно качают головами, не подозревая, что перед ними в золоченых рамах висят скопированные самоучкой новоделы, за которые гениальный кустарь получил подержанный армейский «уазик», мощную переносную рацию, новенький карабин «Сайга» с комплектом патронов, столитровую пластиковую канистру чистого спирта и набор масляных красок с кистями всех калибров.

Тихий не был бы Тихим, если бы, в отличие от ГУВД, не знал о некоторых безобразиях государственного масштаба, происходивших в е г о городе. Таким образом старый авторитет, имевший стукачей даже в среде хранителей произведений искусства, «совершенно случайно» узнал имя человека, продавшего на Запад бесценные картины. А затем со сдержанным изумлением услышал об одиноком таежном охотнике Прохоре Варежкине.

Спустя два часа после общения с ребятками Бульдога работник Эрмитажа перерезал себе вены в собственной ванне-джакузи, написав записку с просьбой во всем винить некую очаровательную, но недоступную К. Сыщики только головами покачали — взрослый мужик и такой идиот...

А старик успел узнать главное: ни разу в жизни не бывавший даже в областном Архангельске, ежечасно освежавшийся стаканом первача добродушный охотник писал копии с картин мастеров не ради возможности получить бесценные для отшельника внедорожник, новенькую рацию и запас «горючего» и красок на целый год вперед, а из простого человеческого интереса. Получится али нет?