Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф

— Надеюсь, этого достаточно?

— Нет. Снимите лифчик и немного приспустите брюки.

— Это издевательство, вам так не кажется?

— Ни в малейшей степени. Будь вы моей женой, я поступил бы точно так же.

— Но я не могу! Уберите хотя бы этих типов!

— Если Андрей пообещает, что не будет бросаться на меня, они уйдут… Но если он станет плохо себя вести, знайте, что его тут же пристрелят, так же, как и вас, оку-сан… Снимать мерку можно ведь не только с живого человека, верно?

Я промолчал. Таня — тоже.

— Хорошо. Значит, вы не согласны…

— Согласны, — сказала Таня. — Андрей, ничего страшного, если он меня измерит, верно? Это лучше, чем когда при этом на тебя пялятся всякие похотливые физиономии… Не делай глупостей, хорошо?

— Ладно, — голосом, которого не узнал сам, сказал я. — Не буду делать глупостей… Но пусть он только попробует сделать что-нибудь лишнее!

Мотояма улыбнулся:

— Я уже не в том возрасте, когда вид женского тела означает для меня приглашение… Тем более, что в Японии нагота не является таким уж редким зрелищем — мы все-таки не арабы-варвары…

Он что-то сказал по-японски, после чего нож сразу убрали от моего горла, а оба бандита тут же повернулись на сто восемьдесят, словно два солдата по команде «кру-гом!»… Таня, немного все же поколебавшись, сбросила лифчик и, приспустив джинсы, улеглась на циновку.

— Спасибо, оку-сан. — Мотояма достал компас и, присев на пятки, попросил Таню немного повернуться, чтобы точно соответствовать ориентации острова. — Замечательно. Вы не боитесь холодного металла?

— Делайте свое дело и не задавайте лишних вопросов, — вне себя от злости, произнесла Таня.

— Хорошо. — Гангстер поднял с земли длинный алюминиевый уголок и положил его на Таню. Она непроизвольно пискнула. Затем достал черный фломастер и одним быстрым движением прочертил на коже прямую линию от пупка до соска. Вид у него был при этом столь же невозмутимый, как у геодезиста, занимающегося камеральными работами. Мне глядеть на все это было тошно, но не глядеть я не мог…

Мотояма продолжал. С помощью несложной геометрической операции он поделил проведенную линию пополам, затем достал кусунгобу и так же быстро нашел на нем середину длины клинка. Еще раз сверился с компасом и положил кинжал Тане на живот… Короткое движение фломастером… Все, Акира потянулся за своей картой, на какой-то момент оставив Таню без присмотра. С ритуальным кинжалом на животе.

Речи о том, чтобы предпринять какие-то действия, и быть не могло. Мотояма это понимал. Он не спеша повернулся к лежащей на циновке женщине, сделал пометку на своей карте и только тогда убрал с ее живота кинжал.

— Можете одеваться, оку-сан. Спасибо.

Таня вскочила и принялась натягивать одежду. Разумеется, ей хотелось, чтобы эта позорная процедура как можно скорее завершилась, кроме того, воздух был довольно холодным, а солнце вновь затянула белесая пелена.

Я подошел к Мотояме.

— Ты знаешь, Акира, если бы я мог, я убил бы тебя.

Он ответил уже без улыбки:

— Самурай на твоем месте давно попытался бы это сделать. Или совершил бы харакири. Но Таня — не жена самурая, чтобы понять такой поступок.

Я не стал развивать дискуссию. Мы с Таней не смотрели друг на друга. Даже когда Мотояма пригласил нас завтракать, ели в полном молчании. Сасими — и без того далеко не самое вкусное, на мой взгляд, кушанье, а после всего происшедшего кусок вообще с трудом шел в горло.

… Часа через полтора запищала рация. Мотояма надел наушник, выслушал сообщение и сказал мне:

— Иди, встречай своего сэмпая. На горизонте моторка.

Сегодня волны были повыше, чем вчера, а лодка у Сэйго (в ней, кажется, сидел именно он) размерами немногим уступала «Прогрессу». Походила она на корабельную шлюпку и приводилась в движение одним подвесным мотором, но, видимо, довольно мощным. Человек в лодке управлял им довольно ловко — без всяких дистанционных управлений, держа в руке румпель.

Такэути заметил меня, потому что помахал рукой (я тоже поднял одну руку — левую, думая, что наш с Сэйго «харагэй» сработает). Лодка проскочила взад-вперед под берегом, я подошел к наиболее безопасному, как мне показалось, месту, годному для высадки и развел руки в стороны. Теперь Сэйго в любом случае должен был догадаться, что происходит неладное.

Такэути направил лодку перпендикулярно урезу воды, снизил скорость и через несколько секунд суденышко ткнулось носом в берег. Набегающая сзади волна крепко поддала в корму, и лодка буквально выскочила из воды на сушу, цепляясь винтом заглушенного мотора за камни.