Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф

Оксане — с любовью и благодарностью

Не стоит кривить душой, говоря, что точно так все и было. С другой стороны, если описывать произошедшие события точно так, как это случилось в действительности — значит нагонять на читателя скуку, а поступать подобным образом, вполне понятно, я не имею абсолютно никакого права.

Пожалуй, с этим бы согласился приезжавший в Новосибирск из Саппоро по линии одной из организаций породненных городов молодой поэт-любитель Дзюэмон Котомура, по профессии — железнодорожник. Однажды он рассказал мне несколько интересных историй о тех современных японцах, в которых даже в третьем тысячелетии живет неистребимый и почти совершенно не понятый европейцами самурайский дух. «В этой стране, — говорил Котомура о Японии, — ничто не умирает и не исчезает. Я не слышал, чтобы где-либо еще так мирно уживались высочайшие проявления прогресса с традициями, на первый взгляд кажущимися невероятно архаичными».

Не берусь судить, понял ли я досконально сущность этого духа (да и понять, как известно — значит упростить!), к тому же и сам Котомура проявляет к культуре и истории России едва ли не больший интерес, чем к культуре и истории собственной страны, а многое я воспринял именно с его слов. Во всяком случае, нашу литературу Дзюэмон знает очень хорошо; он любит цитировать поэтов «Серебряного века», далеко не со всем творчеством которых знаком я (особенно, как я заметил, Котомуре нравится Велимир Хлебников, и его он называет «самым японским из всех русских поэтов»). Но это я так, к слову.

И все же, будучи человеком из той страны, где к наследию веков относятся бережнее, чем едва ли не в любом другом государстве мира, Котомура является патриотом в лучшем смысле этого слова. Один из главных героев романа, Сэйго Такэути, во многом «списан» именно с Дзюэмона, которому также присущи определенный авантюризм в решениях, серьезное отношение к даваемому слову и зачастую малопонятный юмор.

Кстати. Разумеется, Такэути должен говорить по-русски не так складно, как это получается у него в беседах с Андреем Маскаевым и другими героями книги. Эта, пожалуй, одна из немногих неточностей, на которое, может быть, читатели посмотрят сквозь пальцы. Потом, оформление документов для выезда за границу в реальной жизни, как правило, происходит куда сложнее и дольше, чем в романе. Наконец, клана под названием «Акатацу» в японской мафии нет и никогда не было, как и не существовал в действительности и пилот-смертник Кивата Дзётиин.

Зато многое из того, что неазиатам часто кажется безнадежно устаревшим, косным и даже попросту нелепым, происходило и происходит сейчас в действительности. Думаю, не зря обычный гражданин страны Восходящего Солнца Дзюэмон Котомура говорит, что Япония — это страна, в которой ничто не умирает и не исчезает.

Что есть презентации — благословение, или же сущее проклятие нашего времени? Об этом я лениво раздумывал, когда приходил в себя после пирушки, устроенной в центре муниципальном культурном центре «Хоккайдо-Сибирь»… Или наоборот, «Сибирь-Хоккайдо», если я, конечно, не ошибаюсь. Приходил я в себя отнюдь не дома, а, черт возьми, в квартире, по супружеской терминологии, посторонней женщины. Само по себе это, конечно, было не так уж и плохо, учитывая тот момент, что Танька все еще находилась в командировке, но вот голова трещала, будто я выпил вчера не меньше литра неочищенного самогона.

Нет, конечно, я выпил, но относительно немного; да и повод был, что называется, лучше не придумать — Игорь Сорокин, мой компаньон, генеральный директор общества с конкретно ограниченной ответственностью, наконец-то добился для нашей фирмы статуса совместного предприятия… Не так-то просто было все это устроить, но Игорь молодец. Правильно он сделал, ничего, что теперь три четверти основных фондов будут принадлежать этому японцу, зато стабильность и надежность Игорь нам обеспечил… Но и горазды же эти азиаты русскую водочку кушать! Правда, не все. Годзи, ихний босс, по-моему, даже к рюмочке ни разу не приложился. Зато другие двое, как и сам представитель фирмы «Токида» в Новосибирске, как его… Сэйго Такэути, называвший себя русофилом и неплохо говоривший по-русски, глушили родимую не хуже, чем мы…

Пожалуй, оно все ничего, и не первая презентация с выпивкой случилась в моей жизни, надо надеяться, и не последняя, вот только то, что я отправился после нее не домой, стало, наверное, ошибкой. Но, принимая во внимание отсутствие Татьяны, вполне закономерной. И вообще — горбатого, надо полагать, действительно лишь могила способна исправить, да и то сомнительно. По крайней мере, проверять, насколько эта пословица верна, мне пока что не хочется.