Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф

Гангстер сохранял внешнее спокойствие. Покуривая, он рисовал на чистом листе бумаги карту острова, сверяясь с моей распечаткой. Один из бандитов тем временем куда-то сходил, и вернулся, таща нивелир — делал съемку местности, геодезист, понимаешь ли… На ходу он что-то сообщил Акире, и тот кивнул головой.

Закончив свои труды, Мотояма подозвал меня и дал взглянуть на творение рук своих.

Как топограф, Акира оказался неплохим специалистом. Он довольно точно зарисовал как береговую линию острова, так и снятые отметки высот, которые соединил горизонталями, проведенными через каждые пятьдесят метров. Остров теперь действительно больше напоминал женский торс, нежели «лицо», привидевшееся мне поначалу. Демаркационная линия, проведенная строго с запада на восток под 43°40′ северной широты, пересекала северный склон правой «груди» и левое «бедро». А от вершины левой «груди» до центра кратера-«пупка» Акира провел на карте прямую линию, которую аккуратно разделил пополам. Точка, делившая отрезок, оказалась на территории России. А линию от этой точки, идущей параллельно границе, Мотояма довел до самого берега.

— Клад зарыт на нашей стороне, — сказал я.

— На какой это «вашей»? — поднял бровь Мотояма.

— На российской.

— Тут нет российской стороны, — словно изрекая бесспорную истину, произнес гангстер. — Эта демаркационная линия — не более чем временная условная черта. Все Южные Курилы, включая и этот остров, принадлежат Японии, и то, что по ним ходят без японской визы твои соотечественники — лишь недоразумение. Притом тоже временное. Просто у земель, так же как и у людей, есть своя карма, и карму этих островов не нам переделывать. Все произойдет естественным путем.

Я промолчал, не собираясь спорить. Пусть думает, как хочет.

— Длина этой линии — почти пять километров, — продолжал Акира. — Всю ее перекапывать мы, конечно, не станем. Как ты думаешь, что надо сделать, чтобы соблюсти точный масштаб?

— Надо представить, какое телосложение было у Тодзимэ, — сказал я и даже усмехнулся. — И сопоставить ее габариты с размерами твоего рисунка.

Если бы я знал, что задумал этот тип, то вряд ли стал бы усмехаться.

— К сожалению, хоть у меня и было множество женщин, — начал Мотояма, — я никогда не испытывал желания измерять их тела линейкой или еще чем-либо подобным. А ты?

— Естественно, я тоже никогда этим не занимался.

— Да, боюсь, что и мои ребята никогда не делали такого… Вот, хочу с тобой посоветоваться. Ты давно уже влез в это дело, возможно, даже прочувствовал «ками» — дух давно ушедших… Верно?

Я опять счел за лучшее промолчать.

— Что ты думаешь о внешности дочери Танаэмона, раз недавно овдовевший самурай мог не просто польститься на нее, сделав наложницей, а взял в жены, да еще не стал сразу уточнять, кем в действительности является ее отец?

— Думаю, Тодзимэ была красивой женщиной, — сказал я, прикуривая от зажигалки, которую поднес Мотояма. Совсем вежливым бандит стал, а я, придурок, уже начал едва ли не дружеские чувства к нему испытывать. — Может быть, даже очень красивой.

— Согласен с тобой. О красоте ее лица нам сейчас судить трудно, да и не нужно, поэтому лучше подумаем о теле. Итак, суровый воин потерял голову, а потом, как выяснилось, и лицо… Значит, у нее тело должно быть близким к совершенству, как его понимали в те времена. Тодзимэ была женщиной чуть выше среднего роста японок, не тощей, но и не расплывшейся, с аккуратной грудью, тонкой талией и относительно крупными бедрами…

— Я не знаю эстетических канонов Японии семнадцатого века, — заметил я, — но пока все довольно логично.

— Да, конечно… Что самое удивительное, Андрей, так это то, что мы с тобой знаем женщину, которая должна быть похожа телом на Тодзимэ. Причем ты ее знаешь лучше меня.

— Не понял…

— Нам повезло, что она находится на острове. Я говорю о твоей жене, Андрей.

За вежливостью и корректностью этого человека крылось нечто ужасное. Я еще не понял, что он задумал, но сразу же догадался, что нечто, мягко говоря, не очень приятное.

— Ты это о чем?

— Нам придется снять с нее мерку. Конечно, это не даст нам высочайшей точности, но сэкономит по меньшей мере несколько недель работы.

— Ты, наверное, шутишь? Какую такую мерку?

— Нам придется повторить то, что сделал Тамоцу Дзётиин. Нарисовать на Татьяне линию от вершины левой возвышенности до центра живота и от ее середины отсчитать половину длины лезвия кусунгобу на заходящее солнце.