Борис Мишарин - Ангел возмездия

Бурцев объявил всем, что скоро Татьяна Ивановна займет его пост директора приборостроительного завода, и это в определенной степени упрощало вход в губернскую элиту. Не как жены Николая Владимировича, а самостоятельно. Завод давал огромную сверхприбыль, и не считаться с ним не мог никто.

Вслед за банкетом потянулись обычные дни — производство, сбыт и заготовка сырья. Татьяна Ивановна немного вздохнула: ушла диссертационная нагрузка, и она могла больше времени уделять мужу и родителям.

Через несколько дней она заметила, что Николай стал раздражительным и беспокойным, что-то тревожило его, и она не могла понять, что. Сердце подсказывало, что не ее это вина, он любит и ценит, по-прежнему ласков. Что-то другое беспокоит его, и он не хочет говорить. Но что? Этот вопрос стал мучить и ее. Очень скоро она догадалась — в несколько раз усилилась ее личная охрана, машины постоянно сканировались специальными приборами на предмет обнаружения взрывчатых веществ. Впереди и сзади всегда ехал автомобиль, который мог в случае необходимости предотвратить столкновение с другим автомобилем, управляемым «камикадзе». Со всех сторон на улице и других общественных местах ее закрывали телами охранники, чтобы никто не смог выстрелить и попасть. Так же охраняли и Николая. Сердце зашлось от тревоги — его, ее или обоих хотят убить. Но кто, почему, за что?

Татьяна решила поговорить с мужем. Лаская его вечером в постели, спросила:

— Коленька, я совсем глупая?

Он, разомлевший от ласк, удивленно открыл глаза.

— Почему?

— Кто-то хочет нас убить, — не стала юлить Татьяна. — А ты молчишь, переживаешь тайком один. Может, лучше все рассказать и справиться с горем совместно?

Михась не спросил, с чего она так заговорила, понимал, что догадаться несложно, размышлял — сказать все, половину или вообще умолчать. Он встал с кровати и вышел в холл покурить: в спальне не курил никогда, считал, что спать в прокуренной комнате вредно вдвойне. Татьяна понимала, что не просто ответить на ее вопрос, необходимо все взвесить, обдумать ответ. Он покурит и расскажет ей все или почти все, так считала она и не ошибалась.

Николай вернулся в спальню с пивом, налил полную кружку, выпил залпом половину, заговорил:

— Танечка, ты помнишь Корнеева?

— Да, конечно помню, — ответила недоуменно она.

— Но ты вряд ли знаешь, что он был вор в законе, и когда покушались первый раз на Леночку, он быстро разыскал преступников, как исполнителей, так и заказчиков. Я тогда настоял, чтобы материалы передать в УФСБ, не послушал Антона Петровича, царство ему небесное. А он настоятельно предупреждал, что в самом лучшем варианте останутся в тюрьме исполнители, заказчики же выйдут на свободу под залог или подписку о невыезде. Так и случилось, заказчиков отпустили за недоказанностью вины, они и рассчитались жестоко и жутко, а исполнители самоубились в тюрьме. — Николай скорбно ухмыльнулся. — Нет у нас еще правды, и не верю я больше в правоохранительную систему, не способна она еще охранять граждан от могущественных преступников. Когда оторвали головы злодеям, их близкие решили, что это сделал я, заказал их, и теперь они намереваются рассчитаться со мной. Даже самая лучшая охрана здесь вряд ли поможет, всегда найдется или подвернется случай, когда можно реализовать преступные планы. Вот такая вот, Танечка, правда.

Она сидела минут пять молча, сдавив ладонями виски, потом осевшим голосом спросила:

— А что бы сделал в данной ситуации Корнеев? Как ты считаешь?

Вопрос удивил Николая, он не ожидал услышать подобное и даже немного опешил.

— Ну… наверное он бы пошел на упреждающий удар, на то он и был мафиози.

До Николая все еще не доходило, куда клонит Татьяна, и он смотрел на нее вопросительно.

— Ты же сам только что говорил, что не веришь органам, — продолжала свою мысль Татьяна. — Вот тебе и ответ на вопрос — что нужно делать.

Наконец-то до Михася дошло, но он снова засомневался.

— Но, как же… Я не могу так…

— А они могут и сделают, ты уже один раз понадеялся на ФСБ и получил результат — трупы. Я с этой минуты одна не поеду никуда, только с тобой, пусть убивают вместе — без тебя мне так и так не жить.

Татьяна заплакала тихонько, уткнувшись в грудь Николаю, он гладил ее по спине и молчал, обдумывая и переваривая слова. Неужели это правда — если не ты, то тебя? По всем меркам выходило, что правда. Он тяжело вздохнул.

— Хорошо, Танечка, видимо, нет другого выхода, я найму кого-нибудь.