Сергей Зверев - Битва с богами

В столовую дверь закрыта. Отступаю, едва не спотыкаюсь о тело бугая. Подаюсь вперед и бью ногой — дверь распахивается.

Держа ствол перед собой, врываюсь внутрь. Пригибаюсь и ухожу влево, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок.

Как я и ожидал, старания мои оказались тщетны. В двадцатиметровой комнате, обставленной в традиционном советском стиле — стенка из ДСП, диван и несколько стульев — никакой опасности нет.

Зато там есть Архимед. Вот он, в углу, рядом с опрокинутым на пол ящиком древнего телевизора «Сони-тринитрон». Привязан к стулу тонкими нейлоновыми веревками — порвать их невозможно, а при неловком движении они больно впиваются в кожу.

Мой друг живой!.. Но уже не жилец.

Рот его заклеен скотчем. На лице — кровавая полоса. Мочка уха отсечена.

Но это полбеды.

Живот — сплошное красное пятно. На полу нож с длинным выкидным лезвием. Никаких сомнений — мой приход прервал кровавую расправу.

Архимед дернулся. Приоткрыл глаза. Уставился на меня.

Я, насколько мог аккуратно, отклеил от его губ скотч.

— Ты… Чак. Ты… Я знал… Поздно…

— Ничего не поздно. Сейчас «Скорая» приедет. Подлатаем тебя, — попытался я его успокоить.

— Не… не выйдет…

— Выйдет.

— Я… ухожу… Возьми записи. Они не — должны…

— Какие записи.

— Тая… Записи… Дом… Тая…

На его глаза навернулись слезы.

— Больно… Они хотели… Я сам… На нож…

— Кто эти уроды?

— Зверь… Он зверь… Ангел Заката… Он главный… Найди… Убей…

Архимед вновь дернулся. По его телу прокатилась судорога. И он обмяк.

Все!

Я научился чувствовать этот момент — сколько раз при мне освобожденная от оков тела душа улетала в неведомые выси. Будто слабый ветер прошуршал.

— Эх, Пашка, как же ты так…

Я находился в квартире с тремя трупами.

И мне оставалось только осмотреть тела и квартиру в надежде найти тут что-то интересное. Устранить следы своего пребывания. И слинять.

И сделать это как можно быстрее.

— Да смоет кровь лживый папский престол! — С этим громогласным кличем ворвался в католический храм Святой Марии на Луганской улице в Москве опрятно одетый мужчина. В стильном длинном плаще он напоминал бизнесмена средней руки, однако отстреливал прихожан, собравшихся на утреннюю мессу, методично и равнодушно, как Терминатор.

Сыпались отстрелянные гильзы. Щелкал затвор восьмизарядного помпового дробовика «ремингтон 870».

Люди падали на пол, прячась под скамьями, по углам храма, выбегали на улицу. Кто-то попытался остановить убийцу, но безуспешно.

Он продолжал уничтожать жертв. Когда кончились патроны к помповику, достал старый «ТТ» и опустошил магазин.

Выстрелы услышал проезжавший мимо наряд вневедомственной охраны.

Сотрудники полиции ворвались в храм.

Убийца только отщелкнул магазин «ТТ» и вставил новый. Высадил пулю в визжащую женщину, прикрывавшую своим телом онемевшую пятилетнюю девочку с большими белыми бантами в пышных волосах.

— Замри, урод! — заорал полицейский, вскидывая автомат.

Убийца развернулся и выстрелил в полицейского. Пуля царапнула шею стража порядка.

Ответная очередь смела убийцу.

— Да падет ложь, — были последние его — слова.

Место происшествия только начала осматривать следственно-оперативная группа, а туда уже слетелись, как воронье, представители телекомпаний, тут же принявшиеся вещать в режиме прямого эфира:

— Убийца не опознан…

— По версии следственных органов, теракт может быть звеном в цепи актов насилия в отношении представителей религиозных конфессий.

— Правоохранительные органы, похоже, самоустранились от раскрытия преступлений. Что ставит вопрос о результативности реформы правоохранительной системы, закончившейся лишь ростом государственных расходов.

И дальше в том же духе. Обычный стон и причитания. Обычные репортажи телевидения катастроф.

Куратор приглушил звук, оставив безмолвные фигуры кривляться перед телекамерами. Пошли кадры с машинами «Скорой помощи», трупами на полу храма.

— Плохо, — сказал Куратор. — «Правдолюбы» отметились по всем конфессиям.

— Толерантность на марше, — сказал я, прихлебывая крепкий кофе, приготовленный с помощью кофейного автомата, который пыхтел на кухне конспиративной квартиры. — Чтобы никому не обидно.

— Никак не могу понять, чего они хотят.

— Власти и денег, — пожал я плечами. — Обычным сумасшедшим такие масштабы не под силу.