Сергей Зверев - И не таких гасили

— Костя, — позвала Павлина драматическим шепотом.

— Слушай, — поморщился Антонов, — не мешай, а?

— Костя…

— Вот же навязалась на мою голову!

Не обнаружив признаков света, Антонов пошел вдоль стены, надеясь отыскать выход на ощупь или по дуновению свежего воздуха.

— Костя, — окликнула Павлина в третий раз.

Антонов обернулся на звук ее голоса:

— Ну? Чего тебе?

— Выход здесь. Только мне одной не открыть…

— Выход? Ты сказала: выход?

— Ну да, — ответила Павлина. — Разве ты не его ищешь?

— Его, — ласково подтвердил Антонов. — Показывай, милая. Куда надавить, что сдвинуть?

Он сделал несколько осторожных шагов вперед. Его растопыренные пальцы коснулись чего-то упругого и округлого, требующего более бережного отношения, чем потайная дверь или люк. Павлина хихикнула в темноте, взяла ладонь Антонова и приложила ее к гладкой деревянной поверхности.

— Где-то здесь должны быть две ручки, как в купе, — сообщила она. — Берись за них и дергай влево.

Подчинившись, Антонов с усилием отодвинул не просто панель, а целую секцию книжного шкафа, установленную на хорошо смазанные рельсы. Они очутились в кабинете Темногорской, где она приняла Антонова в день его прибытия. Как давно это было! Сколько упущено возможностей прихлопнуть эту жирную гадину. А теперь она ушла. За дверью с черепом и костями наверняка находился подземный ход, ведущий неизвестно куда.

Он посмотрел на Павлину и прикусил внутреннюю часть щек, чтобы не расхохотаться. Перепачканная, мокрая, оборванная, с клоками волос, торчащими во все стороны, она была похожа на чучело. Правда, после пожароопасного шоу Антонов тоже выглядел не лучшим образом, хотя в глазах Павлины читалась жалость, а не насмешка.

— Ты так изменился, Костя, — сказала она. — И голова щетиной обросла.

Машинально проведя рукой по макушке, Антонов пробормотал:

— Голова… — Потом: — Череп! — Наконец: — Твою мать!!!

— Что случилось? — воскликнула Павлина, но было поздно.

Антонова уже и след простыл.

Этим утром руководитель Службы Международного Розыска Террористов, или Второй, как его величали, находился в состоянии прострации. Такого еще никогда не случалось за всю его долгую карьеру. Сначала он решил, что его пытаются дезинформировать и ввести в заблуждение, потом — что произошла какая-то путаница, наконец (в этом бы он не признался ни одной живой душе), что он просто спит на рабочем месте, опять не добравшись до постели…

Но сообщение было повторено трижды. Из трех разных источников. Почти слово в слово.

Ленинградская АЭС освобождена, террористы, захватившие центр управления, добровольно сдались и вышли с поднятыми руками…

Калининская АЭС освобождена… террористы сдались и вышли с поднятыми руками…

Ростовская АЭС освобождена… террористы сдались…

Наваждение? Бред? Сон? Уже не в первый раз за сегодняшнее утро Второй ущипнул себя за бедро под плотной тканью брюк. Не помогло. Не проснулся. Продолжал сидеть за столом, тупо глядя на рапорт, который начал писать еще накануне, но никак не мог закончить. Рапорт начинался словами:

В связи с проявленной мною некомпетентностью, прошу наложить на меня строгое взыскание вплоть до…

Дальше этого дело не шло. Вот и теперь, стоило Второму взяться за ручку, как ожил телефон внутренней связи.

— Что там еще? — неохотно буркнул он в трубку, но, выслушав заикающуюся от волнения секретаршу, заорал: — Так соединяй, соединяй! Развели тут сверхсекретность, понимаешь!

Раздался щелчок, и Второй услышал голос Антонова, которому пришлось пробиваться окольными путями, потому что звонил он с чужого номера. По мере того как звучал доклад, брови Второго ползли все выше, челюсть отвисала все ниже.

— Так это ты их обезвредил? — спросил он, как только скороговорка подчиненного замолкла.

— Выходит, да, — не стал отпираться подполковник.

— Плохо слышно, Костя. Говори громче.

— Не могу. Я в засаде.

— Какая, к черту, засада? — возмутился Второй. — Ты где? Сообщи координаты, я немедленно вышлю вертолеты.

— Высылайте, — ответил Антонов. — Но, думаю, подкрепление не понадобится. Я на территории усадьбы. Подстерегаю эту жирную гадину, которая рано или поздно выползет из своей норы.

— Ты про Темногорскую?

— Про нее. Хитрая тварь. Но на каждую хитрую жабу есть свой крюк с винтом.

— Какой крюк? — не понял Второй.

— С винтом, — повторил Антонов. — Извините, но говорить больше не могу. А вертолет высылайте. Не пешком же возвращаться. В таком виде на первом же посту загребут.