Сергей Зверев - И не таких гасили

Антонова подмывало предложить возобновить забаву, но он не хотел перегибать палку. Просто сплюнул еще раз и пошел прочь, стараясь не слишком шаркать внезапно отяжелевшими ногами.

Минуту назад он стоял не на спортивном буме, а на краю пропасти, падение в которую могло завершиться мучительной смертью или еще более мучительной инвалидностью. Все обошлось, но вместо радости он испытывал усталость. Неимоверную усталость.

После второго завтрака, именуемого в поместье ланчем, Темногорская поманила Антонова пальцем и повела его за собой — на этот раз не вверх по лестнице, а вниз, где пахло плесенью и веяло сырой прохладой.

Пройдя по коридору, изогнутому, как дымоход, они остановились перед железной дверью, очень похожей на те, которые можно увидеть в старых бомбоубежищах и на военных объектах времен СССР. Передвинув пару рычажков и повернув маленький штурвал, Темногорская с усилием открыла дверь от себя. Запах плесени усилился, стало холоднее.

— Мой секретный бункер, — торжественно объявила Темногорская, включая электрический свет.

Антонов не стал озвучивать аналогии с Гитлером, пришедшие ему на ум, и они начали спускаться по узким каменным ступеням. На середине пути Темногорская остановилась и посмотрела на спутника снизу вверх.

— Подземелье сохранилось с древних времен. — Ее очки блестели, словно два немигающих стеклянных глаза, уставившихся на Антонова. — Многое пришлось переделать, но не все, не все…

Оборвав тираду многообещающим смешком, она продолжила спуск, придерживаясь рукой за каменную стену, лоснящуюся в свете ламп. Наконец они очутились на ровной площадке с низким сводчатым потолком. Здесь Антонов увидел еще две бронированные двери, расположенные напротив друг друга. Подойдя к одной из них, Темногорская взялась за штурвал и сообщила:

— Сейчас вы увидите кусочек настоящего Средневековья. Тот, кто построил усадьбу, знал, как держать холопов в узде. Не сказала бы, что его методы утратили свою актуальность в двадцать первом веке.

За открывшейся дверью Антонов увидел самую настоящую пыточную камеру, с потемневшей от времени дыбой, лавкой для порки розгами и жаровней, возле которой были разложены клещи, пилы, ломики и прочие устрашающие предметы.

— Здесь, — провозгласила Темногорская, — из русского мужичья веками выбивали лень, тупость и пьянство. Увы, занятие безнадежное.

Помолчав, чтобы совладать с голосовыми связками, Антонов небрежно обронил:

— Вы, как я погляжу, тоже вносите свою лепту в искоренение дикости нашего народа.

Он кивнул на дальний угол помещения, выложенный белым кафелем. Там мрачно поблескивал хромированный операционный стол с ремнями для рук и ног, а рядом стоял застекленный шкаф, в котором, наверное, хранились современные орудия пыток в виде хирургических инструментов и наркотических препаратов. Возможно, на его полках можно было отыскать столь любимые американцами электроды на присосках, крепящихся к наиболее чувствительным участкам человеческого тела.

Антонов неоднократно подвергался пыткам, а порой был вынужден сам устраивать допросы третьей степени. Но ему бы и в голову не пришло оборудовать для этого специальную комнату. Пытки были вынужденной мерой, к которой не станет прибегать нормальный человек без очень веской причины. А Темногорская явно гордилась своей камерой. Ее буквально распирало от удовольствия.

— Часто приходится здесь бывать? — спросил Антонов, голос которого звучал непривычно глухо… разумеется, из-за специфической акустики сырого подземелья.

— От случая к случаю, — небрежно ответила Темногорская. — Всем, кто нанимается ко мне в услужение, я устраиваю такую вот обзорную экскурсию. Людей полезно припугнуть, чтобы они старались быть лучше, чем есть на самом деле.

— Меня вы тоже решили припугнуть?

— Нет, что вы. К вам у меня особое отношение, Константин. Я готова вам довериться… до конца…

Тут Темногорская кокетливо — как ей думалось — улыбнулась, а Антонов кашлянул, чтобы не было заметно, как он передернулся от отвращения. Царевну-лягушку еще можно себе представить. Но царевну-жабу?!

— Идемте скорее, — позвала Темногорская своим низким насморочным голосом.

Подполковник подчинился.

Вторая дверь привела их в помещение, где не было ни намека на старину, а воздух явно вентилировался и радовал свежестью. Стены и потолок были отделаны дырчатыми звуконепроницаемыми плитами. На полу лежал толстый линолеум. В торце находилась длинная лавка, слева и справа возвышались две новые двери.