Татьяна Величкина - Двуликая луна

— Это такая честь, господин министр, — обезоруживающе улыбнулась она. Это была высокая длинноногая блондинка, с красивым, даже слишком для спецагента ЦРУ, безупречным лицом.

— Я рад с вами познакомится мисс Слейт, — он нежно сжал ее не по-женски твердую руку. — Рональд Сэнтер мне много рассказывал о вас, Моника. Присаживайтесь. Ну, как продвигается наша общая работа?

— Прекрасно, господин министр. Процессор Мелвила работает и скоро у нас будет много солдат, которые не будут обливаться холодным потом, не будут уставать, принимать наркотики и бояться смерти, — она, холодно улыбнувшись, открыла свой портфель. Вот, мистер Сэнтер просил меня передать вам лично в руки, результаты эксперимента. Начата работа над проектом «Саламандра». Кое-что нужно еще изучить нашим микробиологам. Это неизвестная субстанция, которую я обнаружила в лаборатории Мелвила, с помощью ее он сохранял стабильность чипов. Нам нужно выяснить насколько это вещество постоянно, и каково оно в действии.

— Вы хорошо поработали, мисс Слейт, я всегда говорил полковнику Сэнтеру, что выпускники Вест-Пойнта, настоящие профессионалы.

— В Англии продолжаются разработки и проект «Медуза» вопреки всему, похоже, будет завершен.

— Это не самое неприятное. Великобритания всегда была нашим союзником, и я думаю, мы сможем договориться.

— Я согласна с вами, мистер Сиквел, но есть одно маленькое недоразумение. Вещество и технологии Мелвила попали в руки Советских спецслужб. Боюсь, они пойдут тем же путем.

Джон Сиквел, покачав головой, подошел к окну.

— Опять пошел дождь, когда же начнется весна, — повернувшись к Монике, он изучающее посмотрел на нее и был немного озадачен ее прямым волевым взглядом. Казалось, ее ни что не могло напугать. — Меня всегда интересовал один вопрос, каково вам женщинам, служить своей стране?

— Так же как и вам, мужчинам, — сухо ответила она, — хотя женщины более предприимчивы, по своему опыту скажу, мы более выносливы и живучи, если так можно выразиться.

Сиквел весело улыбнувшись, повернулся опять к окну и, приложив руку на запотевшее окно, добавил:

— Так вы думаете женщина лучший солдат, чем мужчина?

— Если бы мы были физически сильнее вас, то, несомненно, да.

Сиквел решил подумать над ее словами и, сообщив, что у них назначена встреча с президентом, распорядился ей следовать за ним.

Спустя несколько минут, они ехали в черном лимузине Сиквела, направляясь на Пенсильвания-авеню. Медленно проезжая мимо Арлингтонского кладбища, Моника с болью посмотрела на его вырисовывающиеся, на много миль вглубь, надгробья. У нее были личные причины, поскорее закончить эту войну. Она хотела, чтобы проклятые въетконговцы, по ее словам, ответили за смерть ее брата. Но война окончена, а брат ушел навсегда.

— У вас погиб брат? — участливо уточнил Сиквел, — если не ошибаюсь, Джонатан Слейт.

— Да, — дрогнувшим голосом ответила Моника. — Он был в плену, где… его жестоко… мне рассказывали, что он умер страшной смертью, а ведь Джонатан был совсем молодым, ему только исполнился двадцать один год. Когда гроб с его телом доставили в Кливленд, мы даже не смогли увидеть его, так было, по словам сопровождающего, обезображено его лицо, — министр видел, какое она делал усилие, чтобы не расплакаться. — Именно его бессмысленная, нелепая смерть стала последней каплей, для принятия единственно верного решения.

— Вы все сделали правильно, страна помнит своих героев и вы должны гордиться своим братом. Сейчас в Белом доме с вами будет говорить президент, я уверен, что Джонатан был бы счастлив, зная, что его сестра сделала для Америки.

После короткого разговора с Чарыгой, Арбенин немного успокоился. Он понимал, что в Москве его по головке не погладят, за то, что он не смог противостоять убийце Мелвила, однако дневник и вещество теперь у него. Хотя, о последнем, Дмитрий не сообщил Чарыге, что-то не давало ему сказать об этом, может то, что вещество обладает неизвестной, почти волшебной силой. Позже он облегченно вздыхал, радуясь, что вещество осталось при нем, и будет средством спасения, а не убийства.

Торнбери все сделал для того, чтобы Арбенин спокойно вылетел из Лондона и ни кто не смог его узнать. Для этого, он пригласил своего гримера и буквально, через полчаса, Арбенин сам не смог себя узнать. Перед ним был мужчина весьма преклонных лет, морщины избороздили обвисшую кожу на щеках, над верхней губой красовалась круглая бородавка, а в завершении, это было самым трудным, с помощью цветных линз карие глаза Дмитрия приобрели желто-зеленый цвет. Потом мастер принялся за татуировку на предплечье, которая могла раскрыть глаза знающим Сэма Донована, искусно загримировав ее, он сообщил, что в течение недели, этот грим не смоется даже растворителем.