Татьяна Величкина - Двуликая луна

— Я хотел… именно в тот день забрать документы Мелвила, он пригласил меня посмотреть на одно его изобретение, я сделал все возможное, чтобы войти в его доверие и всегда восхищался его идеями. Талантливому человеку всегда льстит повышенное внимание и порой, он не замечал, как я был навязчив. Я сыграл на его тщеславии и самолюбии и готовил почву много месяцев, прежде чем Дейл начал делиться со мной. Когда я пришел к нему, мы долго беседовали, потом погас свет, и Мелвил начал возмущаться, что это уже не первый раз. Потом он решил подняться наверх, чтобы выяснить, что со светом, но в лаборатории, как оказалось позже, кто-то был, будто он знал, что Мелвил выйдет из комнаты, оставив его наедине с его бумагами. Я хотел пойти с Дейлом, но в последний момент вернулся, прошло не больше минуты. В лаборатории была женщина, которая, положив записи Мелвила в чемоданчик, направилась к выходу. Увидев меня, она побледнела, не ожидая, видимо такого поворота. Мы поняли друг друга без слов, но она была настроена решительно, когда я попытался задержать ее. Когда загорелся свет и вернулся Мелвил, началась полная неразбериха. Я понял, что нужно действовать решительно. Она была сильной, слишком сильной для женщины и в какой-то момент, отбросив Мелвила назад, она повалила меня на пол. Мы боролись, самое ужасное, что я не слышал больше Мелвила. Очнулся я, когда ее уже не было, она видимо чем-то оглушила меня и скрылась. Однако я тоже сумел кое-что добыть, — грустно улыбнулся Арбенин. — Самое ужасное, что Дейл был мертв. Она толкнула его и… это так нелепо, он ударился головой об угол металлического стола… Я услышал шаги охранника, и мне пришлось спрятаться. Позже я вылез из своего укрытия и уничтожил все следы моего пребывания в лаборатории. С трудом, чтобы меня ни кто не заметил, я выбрался из библиотеки, какое-то чудо спасло меня от полиции. Вот… а потом меня навестил агент Линдон Ройс и начал задавать странные вопросы о моих взаимоотношениях с Мелвилом. Около моего дома появилась машина с его людьми, каждую минуту я начал кожей чувствовать слежку, куда бы я не пошел, агенты Ми-6 следовали за мной. Сегодня мне удалось оторваться, мне пришлось угнать машину, чтобы беспрепятственно доехать к тебе. Я бросил ее на повороте на Рокингхем стрит и сразу отправился сюда.

— Надеюсь, тебя ни кто не видел? — озабочено спросил Торнбери.

— Я никого не заметил…

— Хорошо, я проверю и если все нормально… сообщу Чарыге, сегодня вечером я как раз выхожу с ним на связь. Ты что-нибудь добыл для него, есть информация или только проколы с неудачами?

— Есть одно, что его заинтересует, сообщи, что нам удастся сделать подобное, что когда-то изобрел Мелвил, у меня есть информация о чипе.

Торнбери вопросительно приподнял брови, на что Арбенин покачал головой.

— Это я могу сказать только Чарыге.

— Хорошо, — после не долгой паузы ответил Филипп. — Тебе нужно будет сделать новые документы и… сам знаешь, все может пойти не так, как мы планируем. Сиди здесь, мне нужно уйти, узнать кое-что.

Арбенин полностью доверял Филу, но сейчас в нем начала расти тревога. Дмитрий чувствовал, что все кончится для него очень плохо. Возникла непонятно откуда взявшаяся головная боль, которая преследовала его с того дня, когда все произошло в лаборатории библиотеки. Как врач нейрохирург, он знал, что это от его чрезмерного волнения и опасений быть пойманным, столько всего произошло за эти дни, что и у подготовленного человека начнут сдавать нервы. Арбенин старался успокоиться, но был не уверен, что все пройдет гладко, одно его беспокоило, как отреагирует Чарыга на его рапорт о происшедшем. Пока Дмитрий ждал Фила, он выпил пять чашек кофе и выкурил полпачки сигарет, через полтора часа вернулся Торнбери, и лицо его было спокойным, если не сказать больше — довольным. Он сообщил, что все нормально, во всяком случае, Арбенину удастся беспрепятственно выбраться из страны, одно его беспокоило, что скажет Алексей Викторович.

— Я, надеюсь, все обойдется, Чарыга не захочет терять такого ценного агента, не волнуйся, Дима, здесь ты в безопасности и можешь доверять мне, — Торнбери дружески похлопал его по плечу, но Арбенин чувствовал себя загнанным зверем и не верил ни кому, даже своим чувствам.

Было раннее морозное утро. Джефферсон прогуливался по набережной Блек Девона. Там, где река впадала в Северное море, она была совершенно замерзшей, да и само море у берега покрылось коркой льда. Сине-зеленые волны вздымались в открытом море там, где стояли рыболовецкие траулеры, и Ричард, глядя на свинцовое небо, чувствовал себя таким разбитым.