Олег Приходько - Оборотень

Акинфиев тут же вспомнил смерть Конокрадова.

— Вот-вот, Вячеслав Иванович, — поднял он указательный палец, — сразу, как говорится, и в «десяточку».

Следователь еще спросил о ноже с длиной лезвия в шестнадцать сантиметров, о приметах разыскиваемых подельников Кныха. Сам главарь оказался невысоким, хотя и кряжистым, с волчьим оскалом, непременно бритой головой и толстой шеей в складках.

— Вы работали с психиатром? — спросил Акинфиев у Кали-тина, внимательно разглядывая портрет преступника в фас и в профиль.

— Работал. Да вот я дам вам визитку Выготской Анны Константиновны, сами побеседуйте.

— Премного благодарен. А вот еще такая мадам нигде, случаем, не объявлялась?

Калитин взял фотографию, присвистнул, прочитал надпись на обороте. Рыбаков демонстративно хмыкнул. Старик вел свою игру, игру вне полномочий, с точки зрения старлея, глупую.

Мол, что возьмешь с этого чудака: возраст, заскоки: Акинфиев его реакцию видел, отношение опера к «очевидным вещам» знал, рассердился, но виду не подал, лишь кольнул взглядом, заставив отвернуться к окну.

— Нет, не знаю такой, — сказал полковник, возвращая карточку. — Имеет какое-то отношение к Большакову?

Акинфиев пожевал губами. Говорить о Конокрадове и Авдышеве при Рыбакове не хотелось.

— Возможно, — уклончиво ответил следователь. — Константин Евгеньевич, давайте-ка, голубчик, все о холодном оружии. Вам, Вячеслав Иванович, мой низкий поклон.

— Может, дать своих оперов на подмогу? — предложил Калитин и встал, давая понять, что аудиенция окончена.

— Да нет, чего уж там, — вежливо отказался Акинфиев. — Думаю, денька за три управимся.

Полковник пожал всем руки и удалился на совещание в Главное управление. Троица уселась за работу, разделив тома поровну, и просидела допоздна, изредка обмениваясь находками и комментариями к ним.

В многотомном собрании бандитских сочинений фигурировали и штык, и перерезанное горло, как у Черепанова.

Три года назад команда Кныха, которую он позже ликвидировал, вошла в больницу. Все были одеты в белоснежные врачебные халаты и шапочки, марлевые повязки до половины закрывали лица: ни дать ни взять консилиум. Естественно, никто из персонала не обратил внимания на своих коллег. Настоящие, а не мнимые, как когда-то, убийцы в белых халатах вошли в одиннадцатую палату, где лежал свидетель по делу об ограблении ювелирного магазина в Дмитрове, выбросили беднягу с седьмого этажа и чинно-благородно удалились. Вышли на них только по свидетельским показаниям. Вахтер приемного покоя и санитарка видели, как они садились в «БМВ», а в остальном — никаких следов: на руках перчатки, на ногах бахилы, все чисто, даже не похоже на кровавый почерк Кныхарева.

Золото-бриллианты из Дмитрова тоже, кстати, не отыскались. А ведь похоже на историю с Авдышевым, подумал Акинфиев: если уж в больницу средь бела дня вошли, почему не позвонить в квартиру и не проделать то же самое? Правда, он понимал при этом, что случай весьма типичный и основанием возобновить дело Авдышева он никак не послужит. Нужна была такая ниточка, чтобы потянуть за кончик и не оборвать при этом.

Пока же ниточка рвалась. Все материалы, которые так или иначе могли иметь отношение к убийству Афанасия Большакова, Акинфиев помечал, вносил в карточки, чтобы запросить копии; все то, что могло касаться загадочных смертей Авдышева и Конокрадова, выписывал себе в блокнот. Особое внимание при этом он уделял женщинам, однако никого похожего на фотографиях из дела не находил: мадам в бикини была вне конкурса!

В супермаркете на Красной Пресне бандиты забрали четыре компьютера, восемнадцать тысяч долларов (вместе с сейфом), двенадцать ящиков коньяку и других продуктов. У охранников отняли четыре помповых ружья, пистолет, спецсредства. Один из них попытался оказать сопротивление. Налетчики ударили его по голове, и он скончался по пути в больницу. По этому поводу была большая шумиха в прессе, но еще больше недоумевало милицейское начальство: риск был неоправданным, на солидную банду Кныха вовсе не походило.

Инспектор ГАИ на Кольцевой дороге ошибался, когда говорил Рыбакову о шести трупах. На самом деле, не считая скончавшегося охранника, погибли двое: бандит, чья личность не была установлена, и старший наряда лейтенант Колупаев.

Еще один налетчик был ранен в голову и сейчас находился в реанимации. На показания этого рецидивиста по фамилии Рачинский возлагались вполне обоснованные надежды, поэтому на его исцеление мобилизовали лучших нейрохирургов из госпиталей МВД и Бурденко. Разумеется, раненого содержали под усиленной охраной.