Михаил Нестеров - Офицерский крематорий

Все это в прошлом, но я не мог противиться памяти: она бросала меня на свои острые шипы…

Цветы. Цветочки. Ягодки.

Мы с ней – одного поля ягоды. Если копнуть на штык, можно найти ее армейские корни…

Стеллаж с компакт-дисками. Здесь собрана внушительная коллекция музыки – от англичанки Адель и шведа Албана до итальянца Зукерро и американца Заппы. Еще более внушительно выглядит собрание фильмов. И здесь на первом месте сериалы по мотивам произведений Агаты Кристи: «Мисс Марпл», «Пуаро Агаты Кристи», «Чисто английские убийства». Самостоятельных фильмов – единицы. И я представил Риту: вечера она проводила перед телевизором и даже на ночь включала, как колыбельную, какой-нибудь фильм. Может быть, этот?

Я снял с полки бокс с названием «Что растет в твоем саду?», открыл его, пробежал глазами текст на внутренней стороне обложки: «Одинокая пожилая женщина написала Пуаро письмо, в котором говорится о том, что она нуждается в его помощи. Когда сыщик приехал к пожилой даме, оказалось, что она уже мертва…»

Я глянул на проигрыватель, и взгляд мой наполнился тоской: если на каком-нибудь из дисков хранится полезная для расследования информация, то сколько времени потребуется на просмотр всех этих дисков?

Диски не были фирменными, равно как и пиратскими. Они относились к формату для однократной записи. Помимо фильма, скачанного из сети, на него можно было скинуть любую информацию: звуковой или видеофайл, текстовый или графический документ и так далее, и не факт, что в меню отразится полная информация о содержимом диска. Во всяком случае, на обычном проигрывателе она не отобразится точно, только на персональном компьютере.

– Посмотрим, что растет в твоем саду? – обронил я, устраиваясь напротив телевизора и вооружаясь двумя пультами: – Сергей Карапетян отдыхает, да?

Кросс выразил недовольство ворчанием:

– Эта стрельба по-македонски обязательна?

Я оставил его брюзжание без ответа и сосредоточился на просмотре.

Фирменная заставка, узнаваемая музыка. А сейчас – еще более знакомая, аранжированная в ненависти к Советскому Союзу: «Священная война». Этакое глумление над страной, которая, согласно западной идеологии, не сыграла главную роль в борьбе с гитлеровской Германией, а оккупировала «Восточные земли Европы». Я вернулся к фильму…

Женщина заходит в советское посольство в Лондоне. На ней пальто, обязательная шляпка, сумочка. Она строга в своем одеянии, чем невольно напоминает мне Риту.

Я бросил взгляд на Кросса. Тот тоже скосил на меня глаза, и в этом его взгляде читался призыв: «Делом надо заниматься». У меня был готов ответ: «С чего-то надо начинать». Обменявшись уколами, мы разошлись по своим углам. Кросс – в прямом и переносном смысле этого слова: занял место на диван-кровати – новом, но с реликтовым механизмом раскладывания. Спинка принимала горизонтальное положение, отходя глубоко назад, оттого диван отстоял от стены на полметра. Он тут же уснул, о чем известил его храп, просочившийся в каждый угол книгохранилища.

Я закончил тем, с чего начал: просмотрел серию до конца, до последнего титра.

Что мне даст просмотр очередной серии? Я покачал головой: ничего. Единственного человека, с которым я согласился бы провести вечер у телевизора и поставить на ночь очередную серию, исключили из списка живых… И все же я, как будто отдавая дань памяти хозяйке этого дома и в знак благодарности за приют, выбрал новую серию: «Ограбление в миллион долларов». «У детектива – секретная миссия: он сопровождает чемоданчик с ценными бумагами. В середине пути оказывается, что облигаций в чемодане нет. Сыщику придется решить головоломку». Ознакомившись с аннотацией фильма, я хотел было положить коробку на стол, как вдруг из-под обложки показался уголок какого-то плотного листа. Во рту у меня пересохло. Этот признак волнения подсказал мне: я нашел что-то важное, возможно, ключ к разгадке преступления, совершенного в моем гостиничном номере.

Я не был эгоистом, поэтому собрался отпраздновать удачу вместе с напарником.

– Кросс! – позвал я его. И – громче, перекрикивая его храп: – Кросс!!

Толстяк вскочил с дивана и уставился на меня.

– Что?.. Есть? – В его глазах порхали бабочки надежды.

Я подозвал его жестом руки, в другой по-прежнему держа коробку.

– Что, что это? – Кросс, повиновавшись моему очередному знаку, коснулся пальцем торчащего из-под обложки уголка бумаги. Я громко клацнул зубами, подавшись к нему всем телом, и он вздрогнул: – Ты дебил, ты в курсе?