Андрей Воронин - Беспокойный

– Мы не выдаем информацию о сделках частным лицам, – осторожно заартачился Ездовой.

Посетитель его, казалось, не услышал. Он сунул в зубы сигарету, высек огонь и, подержав зажигалку напротив лица Николая Гавриловича достаточно долго для того, чтобы собеседник понял намек, закурил.

– Мне очень надо, – задушевным тоном признался он. – Ну просто позарез! Приятеля ищу, а он продал квартиру и уехал. И нового адреса не оставил. Не посодействуешь? Понимаю, коммерческая тайна, так ведь я не спрашиваю, сколько он на руки получил! И потом, работаешь ты, как я понимаю, строго по закону, в документации полный порядок, так что и скрывать тебе нечего. А принципами для хорошего дела можно разок и поступиться. Такая фамилия – Казаков – тебе о чем-нибудь говорит? Николай Гаврилович внутренне содрогнулся. Он хорошо помнил эту фамилию, поскольку меньше месяца назад лично оформил предварительный пакет документов купли-продажи квартиры, принадлежавшей некоему Казакову. Трехкомнатную квартиру недалеко от центра подыскал Бородин; он же окучил клиента, а Ездовому эта сделка врезалась в память потому, что покупателем в ней выступил подполковник ФСБ. Еще тогда, передавая клиенту купчую и техпаспорт, Николай Гаврилович испытывал некоторые опасения: происхождение квартиры было сомнительным, а покупатель, как-никак, служил на Лубянке. Бородин уверял, что тут, как всегда, комар носа не подточит, но, видимо, ошибся: «комар» оказался на диво дотошным, и теперь его интересовала судьба прежнего владельца квартиры, о которой Ездовой не имел ни малейшего представления.

– Казаковых много, – заявил он, уже понимая, что сопротивление бессмысленно.

– Но мне-то нужен всего один, – проникновенно возразил посетитель. – Сергеем его зовут. Сергей Сергеевич. Не припоминаешь? Ты постарайся, вспомни. Уж очень мне за него неспокойно. А я, когда нервничаю, вечно какие-то глупости делаю. Бывает, наломаешь дров, всю мебель в щепки разнесешь, челюсть кому-нибудь на затылок вывернешь, а потом ходишь и жалеешь: ну зачем же я так, можно же было, наверное, и по-другому… Пожалел бы ты мою ранимую психику. Да и о своем здоровье позаботиться не грех, его ведь за деньги не купишь. Конечно, нынче хирурги в платных клиниках творят настоящие чудеса, буквально по кускам людей собирают, да так, что с виду они как новенькие. Но это ведь только с виду. В склеенный кувшин воды уже не нальешь, а сломанные кости, какой бы мастер их ни срастил, все равно ноют, поверь моему опыту…

«Вот сволочь», – подумал Николай Гаврилович, сам не до конца понимая, кого именно имеет в виду – посетителя или Бородина, чьи действия стали причиной этого в высшей степени неприятного визита.

Ездовой был напуган. Как и Бородин, он был профессионалом и недурно разбирался в людях, легко отличая правду от лжи, а фальшивые эмоции от подлинных. И сейчас он видел, что посетитель даже и не думает шутить. Он запугивал Николая Гавриловича, спору нет, но, занимаясь этим, не был голословным; чувствовалось, что слово у него редко расходится с делом, и Ездовой вдруг очень живо представил, как болят многочисленные переломы и каково это – лежать без движения с головы до ног закованным в гипсовую броню и, не имея возможности даже почесаться, день за днем, неделю за неделей прислушиваясь к своим ощущениям – по преимуществу болевым.

– Все равно вспомнишь, – подлил масла в огонь посетитель, аккуратно стряхивая пепел с сигареты в коньячную лужу на полу. – Только лучше тебе вспомнить добром.

– Да в чем дело, я не понимаю?! – капитулируя, возмущенно воскликнул Ездовой. – Что вы себе позволяете?! Зачем это представление, кто дал вам право распускать руки?! Спросили бы по-человечески, тоже мне – секрет на сто лет… Да, была такая сделка, и что с того? Сергей Сергеевич Казаков продал через нашу фирму принадлежавшую ему на праве собственности трехкомнатную квартиру. Я не имею права разглашать имя покупателя, но смею заверить, что это вполне законопослушный, уважаемый человек, сотрудник ФСБ…

– Оставим подполковника Михайлова, – предложил посетитель, – про него я знаю даже больше, чем мне хотелось бы. Казаков куда подевался?

– Да откуда же мне знать?! – снова, на этот раз совершенно искренне, возмутился Николай Гаврилович. – Мое дело – свести продавца с покупателем и помочь с оформлением документов, а остальное меня не касается! Переехал он на скамейку в парке Горького, куда-нибудь на свалку или в пятиэтажную виллу на Рублевке – откуда мне знать, я не адресное бюро! Тем более что я этого вашего Казакова в глаза не видел и даже не представляю, как он выглядит и сколько ему лет!