Владимир Михановский - Вершины держат небо

Грохот боя доносился сюда в виде неясного шума.

Рядом вжикнула пуля, сзади послышался звон разбитого стекла.

– Становится горячо, – заметил командир. – Пойдем отсюда, а то погибнем ни за цапову душу.

– Это по нас стреляют?

– Ну, не в церковь же.

– Снайперы?

– Они самые.

– Белые колготки!? – в голосе корреспондента послышался восторг.

– Белые, а может, и черные. Я под юбку не заглядывал. Наслышался, небось? Начитался газеток? Там невесть что брешут. Давай, давай живей сюда, – проговорил начальник, увлекая его на лестницу. – А то будут тебе – только не колготки, а то, что внутри.

– А есть эти снайперы на самом деле?

– Есть, есть… – успокоил его командир. – Чего доброго…

– Расскажешь о них? Я хочу, чтобы в моем репортаже каждое слово было правдой.

Командир почувствовал неожиданную симпатию к этому белобрысому парнишке, который рискует собственной жизнью, похоже, даже не догадываясь об этом.

– Держись за стенку. А то свалишься – и башкой о камень.

– А правда, что снайперы – красивые девушки?

– Самые красивые, – подтвердил командир. – Можно сказать, богини. – Вот была у чеченцев такая Коротченко. Или Светлана… – Он не договорил.

Совсем неподалеку разорвался снаряд. Командира, шедшего впереди, тряхнуло взрывной волной так, что он, не удержавшись, упал на землю. В глазах потемнело.

Он сумел подняться через несколько минут. Кружилась голова, поташнивало. Казалось, голова набита ватой. Взявшись рукой за ствол березки, командир огляделся, ища своего недавнего собеседника. Того нигде не было. «Что за чертовщина», – подумал командир.

Поодаль валялось несколько трупов, которые успел припорошить мелко сеявшийся снежок. Командир медленно, на подгибающихся ногах, подошел к нему. Все-таки контузило его крепко.

Юношеская фигура в маскировочной куртке показалась ему знакомой. Шапка из дешевого искусственного меха откатилась далеко в сторону, ветер разметал белокурые, давно не стриженные волосы.

– Эй, вставай, – нагнувшись, тронул его за плечо командир.

Фигура не шевельнулась.

– О белых колготках расскажу, запишешь на свой диктофон. Я ведь не успел досказать…

Присев на корточки, командир развернул тело корреспондента. Из его виска, куда угодил осколок мины – а может, снайперская пуля? – струился тонкий ручеек крови, которая не успела свернуться.

Тут же по рации поступил приказ генерала Матейченкова – мобильному отряду МВД РФ на своем направлении, определенном заранее, немедленно приступить к штурму Грозного.

Мобильный отряд министерства внутренних дел – наряду с войсковыми и прочими частями, намеченными главным штабом – участвовал в штурме более двух месяцев.

За это время четверо из отряда были представлены к званию Героя России.

После очередного боя командиру отряда поздно ночью позвонил генерал Матейченков. Первый вопрос его был о потерях, об убитых и раненых. Услышав цифры, помрачнел, помолчал.

– Между прочим, контузило вашего знакомого, – сказал командир.

– Которого? Я многих знаю.

– Старшего лейтенанта Ряшенцева.

– Юру?

– Да.

– Тяжело контузило?

– Тяжело. Кровь из ушей шла.

– Приготовь тяжелых. Я подошлю вертолет, отправим их в Краснодарский военный госпиталь.

– Слушаюсь, товарищ генерал. Только Ряшенцев решительно отказывается от госпитализации.

– Что за новости? Там отличное лечение. Там хирург главный – лучший в России. Понятно?

– Хочет остаться со своей частью. Говорит, СОБР не могу оставить, на месте подлечусь.

– Ну, ему виднее. Да, вот еще что, – сказал Матейченков. – приехала мать корреспондента.

– Какого корреспондента?

– Ну, который погиб у тебя в расположении два месяца тому назад.

– Принять ее?

– Об этом не может быть и речи.

– А где она находится?

– У меня, при штабе.

– А что должен сделать я?

– Переговори с теми, кто общался с ним, кто видел его в последний раз. Скажи, знаешь их?

– Конечно.

– Запиши все это. Когда будет возможность, приедешь в штаб, передашь все это матери, поговоришь с ней. А кроме того, прихвати с собой для матери все вещи корреспондента, которые остались. Ну, что у него было: фотоаппарат, наверно…

– Диктофон.

– Вот-вот. Да, и его записки, блокнот.

– Нет блокнота.

– Потеряли?

– Не было у него блокнота, Иван Иванович.

– Как же он записи вел?

– А он их не вел: все записывал на диктофон.

– В общем, собери все, что от него осталось. Мать очень убивается. Расскажешь, как он погиб.