Александр Тамоников - Детонатор

Зевнув, Королев посмотрел на старлея Антонова, привычно строчащего рапорты и отчеты.

— Рука не устала? — поинтересовался Королев и, не сдержавшись, снова зевнул во весь рот.

— Устала, — ответил Антонов, не поднимая головы.

В свете яркой шестирожковой люстры, подвешенной к потолку кабинета, было видно, что он начал необратимо лысеть и, если не хочет окончательно растерять волосы, должен немедленно обратиться к специалистам.

«Хотя, — лениво подумал Королев, — вряд ли существует средство, способное замедлить облысение или тем паче восстановить былую шевелюру».

— Я тебе отгул дам, — сказал он. — Не сразу, через месячишко-другой.

— У меня уже восемь отгулов, — сказал Антонов, продолжая писать как заведенный. — И ни одного реализованного.

— Зато потом ка-ак отгуляешь все сразу!

Королев зевнул в ладонь. Антонов со стуком отложил ручку и повернулся к нему:

— Я не хочу гулять, я на операцию хочу. Вы сегодня взрывников брали, а я сиди пиши как проклятый!

— Сам виноват.

— В чем?

— В том, что уж больно у тебя почерк хороший, разборчивый. И связно мысли излагать умеешь.

— А я вот возьму и каракулями начну писать, — запальчиво пообещал Антонов. — Причем такую ахинею накатаю, что ни в какие ворота не полезет.

— Тогда, — ласково проговорил Королев, — тебя самого в ворота. И пинком под зад.

Антонов молча проглотил обиду и снова занялся писаниной, без которой невозможно существование ни одной службы мира.

— Пора бы компьютер освоить, — заметил Королев.

— Освоил бы, да некогда, — огрызнулся Антонов. — Сами головы не даете поднять.

Королев хотел что-то сказать, но не успел: деловито и бесцеремонно звякнул телефон внутренней связи.

— Приехал, — торопливо произнес в трубку дежурный, — два черных лимузина у входа. Ни пуха!

— К черту, — машинально сказал Королев, вскочил и бросился вон из кабинета. На ходу он одергивал пиджак, позабыв, что одет в штатское. Лицо у него было такое, словно он намеревался броситься под танк или в ледяную прорубь.

Волновался он напрасно. Генерал-майор Комаровский оказался нормальным мужиком — ни самодурства, ни чванства себе не позволял, голос не повышал, вопросы задавал по существу, ответы слушал внимательно, чуть наклонив голову. Свою свиту он оставил за порогом кабинета, выделенного в его распоряжение. Велел остаться только двоим: майору медицинской службы Гуляеву и своему заместителю, полковнику Левичу, который явно тяготился своими усами, но почему-то не сбривал их.

— Специалист по задушевным беседам, — прогудел Комаровский, кивая на помощника, майора медицинской службы Гуляева. — Я просил задержанному ввести спецпрепарат. Сделали?

— Так точно, — подтвердил Королев, сверяясь с часами. — Уже сорок пять минут назад.

— Тогда можно приступать, — сказал Левич.

— Нет, лучше часок выждать, — возразил Гуляев.

Комаровский одобрительно кивнул:

— Правильно, чтобы все по науке. — Он вопросительно посмотрел на Королева: — Доводилось работать со спецпрепаратом, майор? Знаешь, что это такое?

— «Сыворотка правды», товарищ генерал. Лично я знаком с его действием только понаслышке. В теории, так сказать.

— Сейчас будет тебе практика, майор, — подмигнул Левич.

— Препарат — страшная штука, — сказал Гуляев, — круче любого самого сильный наркотика в мире. Подавляет волю и стирает память.

— Это правда, что его преступники используют? — поинтересовался Королев.

— Бывает. Могут, например, заставить одурманенного человека снять все деньги с банковского счета, — сказал Гуляев.

— Или под поезд прыгнуть, это уж какой расклад выйдет. — Полковник Левич провел пальцами по губам, чтобы убрать волоски усов, лезущие в рот.

— Впервые это зелье изготовили шаманы в Латинской Америке, — пояснил Гуляев. — Оно не имеет ни вкуса, ни запаха, поэтому его легко подмешать в напиток.

— Понимаю, — кивнул Королев. — Вернее, не совсем.

— И что же тебе не понятно, майор? — снисходительно спросил Левич.

— Вы сказали, что спецпрепарат отбивает у человека память. Как же тогда его допрашивать? Он же ничего не помнит.

Левич посмотрел на майора медслужбы Гуляева: объясняй, мол.

— Товарищ полковник не совсем корректно выразился, — сказал Гуляев. — Просто вся информация переносится в те отделы мозга, где хранятся кратковременные воспоминания. В итоге все, что происходит с человеком после приема препарата, он не запоминает. Зато становится крайне сговорчивым и внушаемым.