Андрей Таманцев - Угол атаки

Ермакова, у него возникло желание позвонить Г. и узнать, в чем там дело. Но он сдержался. «Госвооружение» и фирма «Феникс» были чужой епархией. Г. мог послать, и Эксу пришлось бы утереться. А он был не в том положении, чтобы проигрывать даже в мелочах. Он не позвонил. Г. тоже не позвонил. Экс решил, что все утряслось. Но оказалось, что не только не утряслось, но и превратилось в серьезнейшую проблему.

Слушая рассказ Г. о событиях, которые произошли на аэродроме Потапово, он машинально отметил, что недаром его в свое время встревожило поручение президента расследовать все обстоятельства гибели самолетов «Руслан» и «Антей».

Это могло привлечь внимание к деятельности фирмы «Феникс» и, что самое нежелательное, — к программе «Феникс». Любая утечка информации об этой программе ставила ее на грань срыва, а огласка вообще была равна катастрофе.

То, что к расследованию было привлечено Управление по планированию специальных мероприятий, встревожило Экса еще больше. Там работали люди, с которыми трудно договориться. Управление подчинялось президенту, он ревниво пресекал все попытки переподчинить его ФСБ или ФСК. В УПСМ это знали, держались независимо. И работали там серьезные профессионалы.

Экс и генерал армии Г. хорошо понимали друг друга. Они были людьми одной генерации и знали правила игры. Поэтому Экс даже спрашивать не стал, почему Г. приказал отправить очередную партию истребителей, несмотря на предупреждение ЦРУ. Он знал почему. Угроза для жизни Ермакова не; играла в этом решении никакой роли. По этому контракту уже было проплачено двести миллионов долларов. О том, чтобы вернуть предоплату, и заикаться было нельзя. Этот кулак не разжимается. И даже помыслить было невозможно об отказе от контракта. Президенту было доложено, что разработана программа, которая позволит получить дополнительные миллиарды долларов от торговли оружием. Он дал добро. Не вникая в детали. Вникать в детали таких программ — не президентское дело. А теперь что? Прийти и сказать, что мы малость погорячились? Чистое самоубийство.

Поэтому Г. поступил так, как на его месте поступил бы и сам Экс: он отправляет «Мрию», а если поставку действительно перехватят цэрэушники — это проблемы тех, кому поручено обеспечивать секретность и безопасность торговли вооружениями. Не справились — с них и спрос. Это была нормальная логика чиновника, отвечающего только за свой участок работы. И любой другой чиновник, даже самого высокого ранга, ее поймет.

Но главная причина была в другом. Ее знал Экс. Ее знал Г. Они не говорили об этом. О таких вещах не говорят. Оба знали, и этого было достаточно. О таких вещах стараются даже поменьше думать. Чтобы не сглазить. И чтобы случайно не выдать своих мыслей.

Появление в Потапове неизвестного диверсионного отряда и его чрезвычайно агрессивные действия спутали все карты. И самое непонятное было — от кого исходит это противодействие.

Г. попытался навести справки через своих людей в Министерстве обороны. Никто ничего не знал. Ничего не знали и в ФСБ. Помощник президента, курирующий спецслужбы, попытался получить информацию у начальника УПСМ. Но и для генерал-лейтенанта Нифонтова, судя по его реакции, сообщение о взрыве «Мрии» оказалось полнейшей неожиданностью.

Возможности Г. были исчерпаны. Это и заставило его обратиться к Эксу, хотя он и понимал, что тем самым признает свою подчиненность. Но ситуация была слишком острой, чтобы думать о таких тонкостях.

* * *

…Экс сразу вычленил из проблемы главное. Главное было не в том, чтобы узнать, чьи люди устроили диверсию в Потапове, а в том, чтобы исключить возможность новых диверсий. Кто и для чего взорвал «Мрию» — этим можно будет заняться позже.

По всему выходило, что источником противодействия может быть только Управление по планированию специальных мероприятий. Было совершенно непонятно, каким образом они могли проникнуть в эту сверхсекретную систему, прорвать информационную защиту. Еще более непонятно, откуда у них диверсионный отряд.

УПСМ было аналитической службой, в его подчинении не было силовых подразделений, а собственный оперативный отдел был слишком малочисленным, чтобы осуществлять такие операции своими силами. При необходимости они могли привлекать спецподразделения ФСБ или Минобороны, но этого нельзя было скрыть — согласования всегда оставляют след. Сейчас этого следа не было.

И все-таки УПСМ. Больше некому.

Экс решился. Он поедет к начальнику УПСМ и поговорит с ним. Да вот так. Просто поедет и просто поговорит. Он не смог бы этого сделать в качестве председателя правительства. А сейчас — почему нет? В положении отставника были и свои преимущества.