Андрей Таманцев - Двойной капкан

Так что уровень охраны Северной АЭС, как и предполагали аналитики Каспийского трубопроводного консорциума, оставлял желать лучшего. Неужели и другие АЭС охраняются так же?

Я был не прав: эту станцию мы могли бы захватить без единого выстрела. И никакой проверочной тревоги не понадобилось бы. Но когда я после разговора с Генрихом Струде рассказал о своей идее полковнику Голубкову, он сразу и очень горячо ее одобрил. Она давала какие-то дополнительные возможности. Какие — он не стал объяснять. Только несколько раз повторил, что мы должны стоять на своем и не отступать даже в самой малости.

Генрих тоже успел разглядеть охрану и высказал мне свое убеждение в том, что мой план лишь усложняет дело. Но я был тверд. Даже если хоть один охранник сдуру или спьяну окажется изувеченным, не говорю уж — убитым, что? Слово сказано? Сказано.

О чем еще говорить? Я даже слегка блефанул: вас не устраивает этот вариант — нет проблем, мы возвращаем ваш аванс за вычетом текущих расходов и суточных и забываем о нашей встрече.

В этом блефе был только один момент, который я назвал бы не опасным, а сомнительным. Поздним вечером, когда Генрих вновь собрал всех нас у меня в Затопине и каждому вручил по сто штук зеленых, а также раздал нам билеты на поезд «Москва — Мурманск», у меня в доме неожиданно появился полковник Голубков на своей задрипанной неприметной «Волге». С ним был какой-то человек в штатском, я его никогда раньше не видел, И по повадкам он был штатским, кем-то вроде бухгалтера. Он попросил нас выложить на стол пакеты с баксами, которые передал нам Генрих, распотрошил их так, что стали видны номера и серии каждой банкноты, и долго фотографировал их аппаратом со вспышкой. Потом попросил каждого из нас написать заявление с указанием, когда, от кого и для какой цели мы получили эти деньги. В конце каждого заявления перечислялись серии и номера банкнот, так что заявления получились довольно объемистыми. Больше всего мне не понравилось (даже не знаю почему) то, что заявления были на имя Генерального прокурора России.

Только этого нам и не хватало.

Но полковник Голубков сидел молча, очевидно одобряя действия своего спутника, и мы не решились выражать недоумение, а уж тем более и протесты.

После того как эта довольно затяжная процедура закончилась, бухгалтер собрал все наши баксы в инкассаторский мешок, а нам выдал другие — такие же новые, стольниками. И ровно по сотне тысяч. Так что, если бы Генрих согласился на мое предложение, он получил бы обратно не совсем те деньги, которые нам заплатил.

Но у него, судя по всему, и в мыслях не было давать задний ход. Он был устремлен вперед, только вперед. А впереди было посещение Северной АЭС. Люси пригласил на эту экскурсию главный инженер станции во время пьянки на загородной базе, а потом не поленился прислать пропуска для всей нашей группы. Мы и не преминули воспользоваться этим приглашением.

Осмотр станции принес всем нам много приятных неожиданностей. Принципиально разных по своей сути. Люси, например, восхитило то, что все на станции работают в белом — не в белых халатах, как внешний обслуживающий персонал, а в белых штанах и куртках с застежками по самое горло. На лицах многих из них были белые повязки, что-то вроде марлевых респираторов. Эти операторы работали в реакторной зоне — «грязной», как называли ее между собой. После трех часов работы полагался часовой отдых, для этого была выделена специальная комната с лежанками, фикусами и телевизором «Рекорд» с тусклым экраном. Когда смена кончалась, операторы подвергались тщательному дозиметрическому контролю, а вся их одежда отправлялась либо на дезактивацию, либо уничтожалась.

Главный инженер Юрий Борисович, сопровождавший нас, настойчиво советовал Люси не лезть в активную зону. Но не на ту напал. Как это? Побывать на атомной станции и не взглянуть на реактор! А по-моему, ей просто хотелось пощеголять в белом балахоне, с дозиметром в кармашке. А если бы еще без штанов да в присутствии фотокорреспондента какого-нибудь «Пентхауза» или «Плейбоя» — так больше и мечтать не о чем, сенсационная серия! Насчет фотокорреспондента у нее, разумеется, обломилось. Но по тому, как она облазила все перекрытия и останавливалась рядом с операторами у главного щита или у системы контроля за охлаждением реакторов, я понял, что идея суперсерии «Люси Жермен демонстрирует коллекцию на русской АЭС» накрепко запала в ее голову.