Андрей Таманцев - Двойной капкан

— Это все, дамы и господа. Атомный Апокалипсис не состоялся. Или просто отложен?

Я, Арнольд Блейк, и мой друг Гарри Гринблат желаем вам никогда не пережить того, что пришлось пережить нам минувшей ночью.

Блюмберг нажал на кнопку «Stop», бросил пульт на стол перед Тернером, закурил «Кэмел» и поинтересовался:

— Ну, как вам это кино?

Тернер включил видеомагнитофон, на скорости отмотал пленку назад и на одном из кадров, где рядом с Рузаевым и Азизом Садыковым стоял какой-то человек в черной маске, остановил запись на паузе.

— Это — Пилигрим?

— Да, — подтвердил Блюмберг. — Он не любил рекламы. Хотите посмотреть на него без маски?

Он достал из кейса стопку крупных цветных снимков и разложил перед Тернером.

— Это снимал уже я. На месте взрыва вертолета. От Рузаева и его советника Азиза мало что осталось. А Пилигриму некоторым образом повезло. Взгляните на этот снимок.

Тернер посмотрел и отодвинул снимок подальше от себя. На нем была оторванная от тела голова человека, в котором при всем желании невозможно было кого-то узнать.

— Не узнали, — констатировал Блюмберг. — Я еще в Чечне говорил вам, что его трудно узнать. А сейчас почти невозможно. Но тем не менее это он. Но в этих снимках интересно другое. Совсем другое, Тернер. Посмотрите на эти стодолларовые купюры. Похоже на листопад, не так ли? Они высыпались из кейса Пилигрима. Около пятисот тысяч. Вторые полмиллиона Пилигрим вынужден был уплатить группе захвата.

Правда, денег этих ребята не получили и не получат. В суматохе они не озаботились тем, чтобы их припрятать, и они превратились в вещдок — в вещественное доказательство. А что в руки государства попало, то пропало. Так уж повелось на Руси. Но для вас важно не это. Важны номера и серии банкнот. Они задокументированы российскими следователями. Банкноты были мечеными, Тернер. И самое интересное в них то, что именно эти банкноты были получены моими людьми из банка и по вашему приказанию переданы Рузаеву. Часть гонорара, затребованного Пилигримом. Он его получил. Но не стал счастливей. Что подтверждает известную русскую пословицу: «Не в деньгах счастье». У американцев такой пословицы нет. Во всяком случае, я ее не знаю. Вы, полагаю, тоже. Или знаете?

— Чего вы хотите?

— Я разделю ваш вопрос на две части. Чего мы хотели. И чего мы хотим сейчас.

Хотели мы, Тернер, многого. Мы хотели посадить вас на скамью подсудимых Международного военного трибунала в Гааге. Вместе с Рузаевым и Пилигримом — с такими же выродками, как вы, мистер Тернер. Чтобы вы получили лет сто тюрьмы строгого режима. И чтобы после этого ни одному мерзавцу в мире и в голову бы не взбрело решать свои финансовые проблемы таким путем, каким пытались решить их вы. К сожалению, не получилось. Рузаев и Пилигрим мертвы. Без двух главных обвиняемых Международный трибунал не станет рассматривать это дело. Мы отказались и от идеи передать все документы в американский суд. У вас будут хорошие адвокаты, они сумеют разрушить доказательную базу. Это будет не слишком трудно, так как многие материалы получены без соответствующих санкций и, следовательно, не могут рассматриваться в суде. Не подпадаете вы и под юрисдикцию российского суда, так как являетесь гражданином Соединенных Штатов. А затевать возню с экстрадицией — это затянется на годы и вряд ли приведет к какому-то результату. Поэтому на выбор у нас осталось только два пути. Первый: передать эту пленку и все материалы в средства массовой информации. И второй — продать ее вам. Мы решили начать со второго пути.

— Почему не с первого? — спросил Тернер.

— Объясню, — кивнул Блюмберг. — Кино, которое вы видели, — сенсация мирового масштаба, Ваше имя в контексте событий на Северной АЭС приведет к краху вашей корпорации «Интер-ойл». Ни один порядочный человек не захочет марать руки о ваши акции. И ни один ваш партнер не рискнет больше иметь дело с таким монстром, как вы. Я уж не говорю о тех двух-трех сотнях миллионов долларов, которые вы потеряли на Токийской бирже.

— Я подам на вас в суд, — перебил Тернер. — И выиграю процесс.

— Может быть, может быть, — согласился Блюмберг. — Но сначала вы разоритесь. А суд будет тянуться… в русском языке есть очень образное выражение… В общем, долго. И я не решился бы предсказать результат. У меня тоже будут хорошие адвокаты. И на моей стороне будет общественное мнение Америки и всего мира. Так что не это мешает нам пойти по первому пути.

— Что?