Андрей Таманцев - Гонки на выживание

Согласно условиям соревнований, каждый участник, если гонялся тут на собственном шарабане, получал за выступление тысячу «зеленых». Если на клубномполовину. Хохлов выступал здесь всего в третий раз на своей раздолбанной таратайке, которой давно пора было на свалку истории, и, само собой, ни о какой победе не помышлял.

Чудно… Неужто фортуна? За двадцать семь прожитых лет Хохлов не слишком привык к ее благосклонности. Может, потому и не оставляло его сейчас поганое сосущее чувство, будто сдуру вляпался в какую-то пакость.

Могучий, плечистый, черноволосый, в только что подаренном устроителями соревнований белоснежном адидасовском костюме, Боцман без труда раздвинул толпу настырных доброжелателей, отвел от себя одну видеокамеру, другую и, прикинув, где могут быть товарищи, начал медленно взбираться по ступенькам к далекому ярусу на восточной трибуне, даже не оглянувшись на сверкающую игрушку цвета синий металлик.

Под пьяные возгласы и грубые приветствия чужаков Хохлов подошел к своим.

— Во! Почти все тут! Здорово, мужики! Приехали, значит?

— Приехали, как видишь, — кивнул Пастух.

— Ну и… как?

— А никак, — кинул вместо поздравлений Пастухов. — Жлобские игры, Боцман. И делать, по-моему, нам всем тут нечего.

— Мать-перемать! — воскликнул Артист. — Куда ты нас притащил?! Ты что, Митрий, никак, тоже решил «новым русским» заделаться?

— Да поймите вы — я же и думать не думал, что «форда» этого сниму, — махнул рукой Боцман.

— Думал, не думал… — жестко глядя исподлобья в глаза Хохлову, отрезал Пастух. — Как другие — не знаю. А меня ты больше в это шапито не заманишь.

— Так что же мне теперь с этим «форденком» делать? Как скажете. Могу и не брать.

— Да нет, отчего же, — серьезно сказал Перегудов. — Коли выиграл — твое.

Только сдается мне, кто-то крупно наварил на тебе, как на последнем лохе.

— Может, скажешь, и сговора не было? — понизив голос, спросил Артист.

— Да не было, не было! — разозлился Боцман. — То-то и удивительно — никакого сговора! Я и сам никак не въеду… — Значит, нужен ты им был зачем-то. Может, для рекламы? — предположил Док.

— Гадать бесполезно, — мрачно усмехнулся Артист, — не докопаемся.

— Так что мне с «фордом» — то делать?! — жалобно воскликнул Боцман.

— Тьфу ты! — сплюнул Пастух. — Кто про что, а вшивый про баню! «Что делать, что делать?»! Авось не заваляется.

— Да, слушайте! — вдруг словно спохватился Боцман. — А как это вы все тут оказались? На афишах в городе, что ли, прочитали?

— Не понял… — поднял голову Пастух и вытащил из кармана джинсов смятую разноцветную афишку-программку. — Если ты имеешь в виду вот это, то у нас на столбах в Затопине пока что такие не развешивают. Позавчера получил по почте, заказным пакетом.

— Подожди-ка… — поднял брови Артист и помахал такой же афишкой. — Вот так мило! Так это, выходит, не ты нам всем разослал?

— Да вы что! Ни хрена я никому не посылал! — завертел головой Боцман. — Про гонки один Муха был в курсе, да и то как участник.

— То есть как? — быстро повернулся к нему Пастух. — А я-то решил, что ты про сегодняшнее число вспомнил.

— Что за число такое? — не понял Хохлов. Пастух объяснил, и Боцман смущенно покачал головой.

— Забыл, мужики, закрутился… — А ну подождите-подождите, — внезапно озаботился Док. — Тут надо разобраться. Если ни ты этих писем не посылал, ни Олег, тогда кто, спрашивается, всех нас сюда вытащил?

— Ха! — хлопнул себя по лбу Артист. — Ну и дураки же мы! Он нас и пригласил всех. И как раз в связи с этой самой датой! Все ясно!

— Что-то сомнительно, — покачал головой Док. — Натурально, является вопросзачем таким сложным путем?

— Все просто, — сказал Артист, — он решил собрать нас всех вместе, чтобы мы пораскинули башками и вспомнили.

— Вспомнили! — буркнул Пастух. — Кое-кто, между прочим, и не забывал.

— Ладно, — сказал Док. — Может, и так. Принимаю как рабочую гипотезу.

Солнышко припекало, стадион быстро пустел. Над полем повисла тишина.

Пастух, сощурившись, смотрел на дальние трибуны.

Грязь вокруг была несусветная, как на свалке. Всюду валялись скомканные початые банки и бутылки из-под немецкого и датского пива, пустые раздавленные стаканчики, разноцветные бумажные флажки, над рядами пустых скамеек летали обрывки газет, пестрые программки… Только кое-где виднелись темные фигурки стариков и старух с мешками и сумками-колясками — шерстили по рядам, рыскали под скамьями, собирали бутылки.