Андрей Таманцев: Гонки на выживание

— Надо ехать, — сказал он Ольге. — Такое дело, сама понимаешь… Ребята ждут.

Жена перечить не стала, только спросила, надолго ли.

— Дня через два-три вернусь, — заверил Пастухов.

И на следующее утро укатил на своем уже неновом, но еще крепком, надежном «ниссан-патроле».

Вся пятница в Москве прошла в беготне и хлопотах. Он созвонился с кем надо, встретился. Все удалось, никто не обманул, не продинамил и к вечеру он получил то, что обещали достать.

В субботу он приехал к стадиону в Крылатском. Перед этим провел ночь в машине — ни до кого из своих мужиков дозвониться не удалось. Док, видимо, был на ночном дежурстве в госпитале, Муха, скорей всего, допоздна возился с машиной, готовясь к гонкам, поймать дома Артиста и пытаться было нечего.

Артиста Пастух вдруг увидел, припарковывая свой «джип» на огромной стоянке у ворот стадиона. Злотников лихо подкатил на маленькой красной «бээмвухе», резко развернулся, ловко втерся в ряд залитых солнцем разноцветных машин и, высунувшись из окошка, приветственно помахал издали рукой, когда Пастух трижды нажал на клаксон. Из алой машинки Семена выбрался и Перегудов, он же Док.

Сошлись, пожали руки.

— Ну что, купил? — вместо приветствия торопливо спросил Артист.

— А то! — улыбнулся Пастух. — Брал с экспертом-консультантом, проверено от "а" до "я", все с гарантией. Отменная штучка, мировой класс! Спецы чмокали и закатывали глаза. Сказали, игрушка не хуже, чем у Чекасина.

— Молоток, командир! — кивнул Док и с удовольствием оглядел Пастуха с головы до ног — высокого, худощавого, успевшего здорово загореть к началу июня. — Смотрю, держишь форму.

— Затопинский кислород, — улыбнулся Пастух, — мать-природа… — Сколько с нас за игрушку? — спросил Артист.

— По штуке с носа. А где остальные?

— Что касается Мухи и Боцмана, тут все ясно, — сказал Артист. — Ну а с самим нашим деятелем… Тут, брат, непредвиденная история. Залетел он… — То есть в каком смысле? — не понял Пастух.

— А вот в каком… — И Артист в двух-трех словах объяснил отсутствие шестого.

— Не может быть! — удивился Сергей. — Да чтобы он… — Может, еще как может, — подтвердил Док. — Уж поверь мне. Я у него там был на той неделе — случай классический. Впрочем, он уже в порядке.

— Так что же делать будем? — спросил Пастух. — Я ведь, собственно, только ради этого и прикатил.

— Как я догадываюсь, ты тоже получил приглашение? — Артист извлек из кармана легкой спортивной куртки точно такую же афишку, что и полученная Пастухом в Затопине. — Вчера у себя в ящике обнаружил… И Доку такое же пришло. Тоже заказным. Позвонил Мухе. Он не отправлял. Стало быть, Боцман. Больше некому.

— Ясно, — сказал Пастух. — Общий сбор — на трибуне. Эти автокамикадзе должны знать, где наши места.

— Я сказал Мухе на всякий случай, — кивнул Артист. — О Боцмане и разговора нет, коли он сам нас сюда зазвал. Не поскупился. Между прочим, билетики по двести тыщ… Док взглянул на часы.

— Ладно, мужики, двинули в Колизей, поглядим, что тут за цирк, а после все решим… И они пошли втроем — высокие, стройные Пастух и Артист (один светловолосый, второй с темной шапкой вьющихся кудрей) и третий — более плотный, похожий на их старшего брата.

Они миновали линию контроля и начали подниматься по узким проходам туда, где были их места на трибунах, — с виду люди как люди, такие же, как все эти тысячи пестро одетых фанатов нового вида спорта.

Но было в них нечто неуловимое, что выделяло среди всех остальных — то ли необычное спокойствие в глазах и лицах, то ли сдержанная скупость жестов.

Они шли, и им почему-то, будто помимо воли, безропотно уступали дорогу, пропускали, торопливо поджимали ноги — словно исходило от каждого из этой троицы незримое излучение опасности, силы и какой-то особенной уверенности в себе.

Места их оказались из самых дорогостоящих и лучших на стадионе.

Здесь вокруг полно было тех, кого теперь называли «новыми русскими»похожие друг на друга ребятки нового поколения: молодые толстосумы с расфуфыренными длинноногими эскорт-красотками и как бы неотделимые от них то ли блатные, то ли приблатненные коротко стриженные, накачанные, нагло-самодовольные парняги с холодными, цепкими взглядами — быки, кидалы, отморозки из разных команд и бригад. Но и спесивые удачники-богатеи, и эти крутые братки почему-то невольно скучнели, встречая на миг жесткий взгляд Пастуха, ироничный — Артиста, очень внимательный, пристальный и спокойный самого старшего из них — Дока.