Андрей Таманцев - Гонки на выживание

Разумеется, чьи-то имена на пейджере вряд ли можно было считать надежными доказательствами спланированного покушения. Но в свете признаний, сделанных через три дня Робертом Николаевичем Стениным, они приобрели совершенно новое, зловещее звучание.

Седьмого июня, когда академика Черемисина предавали земле на Новодевичьем, а самолет «Руслан» вылетал в Сингапур, тот же Лапичев прямо на кладбище связался с кем-то по сотовому телефону.

Был перехвачен и этот разговор.

"Лапичев. — Ну, как там у вас, все на месте?

Неизвестный. Пока все нормально, но тех двоих по-прежнему нет.

Лапичев. Обойдемся без них. Хватит и четверых. Появятся те — расспросить поподробнее, ну и… Неизвестный. Понятно. Значит, мы выезжаем?

Лапичев. Можете ехать. Последние инструкции прямо у вагона. Как только поезд отправится, дайте знать.

Неизвестный. Все ясно".

А еще через два часа по этому же телефону мобильной связи тот же неизвестный вызвал Лапичева, и разговор был предельно коротким.

"Неизвестный. Поезд отправлен, пассажиры в купе.

Лапичев. Сейчас передам".

В этот момент Борис Владимирович Лапичев находился в вестибюле у входа в банкетный зал Президент-отеля, где продолжались официальные поминки по трагически погибшему академику.

Получив это сообщение, Лапичев вошел в зал и, обойдя длинный стол, наклонился над вице-премьером.

Запись с помощью специального техсредства:

"Лапичев. Герман Григорьевич, только что сообщили — все прошло гладко, точно по графику. Они в пути.

Клоков. Никаких сбоев, никаких накладок?

Лапичев. Практически безупречно. Если не считать, что машинисты пришли к паровозу с опозданием на двадцать — тридцать минут.

Клоков. Ерунда. У страха глаза велики. Ну спасибо. Будем надеяться, что здесь не получится, как в первый раз. Есть о нем какие-нибудь новые сведения?

Лапичев. Пока все то же. Стоит в Андреаполе. Никакого доступа.

Клоков. А как вояки? Засуетились?

Лапичев. Естественно. Особенно Бушенко, ну и… сам Владлен Иванович. Наводят справки по всем своим каналам.

Клоков. Идиоты. Ну ладно. Пусть ищут. Прослушку продолжайте. Через этих остолопов мы, не прилагая рук, получим всю нужную информацию. Не будем паниковать раньше времени. Найдется. У тебя все?

Лапичев. Пока да.

Клоков. Хорошо. Через полчаса уедем".

Но уехали они с поминок раньше.

Запись при помощи специального техсредства:

"Лапичев. Герман Григорьевич, простите, на два слова!

Небольшая пауза, звук сдвигаемых стульев, приглушенные голоса, шаги.

Клоков. Что стряслось, на тебе лица нет. Говори скорее.

Лапичев. Что-то случилось. Боюсь, самое худшее.

Клоков. Без эмоций. Сжато и ясно.

Лапичев. Только что в вестибюле задержан и увезен Стенин.

Клоков. То есть как? Ты что, спятил? Кем увезен, по какому поводу?

Лапичев. Судя по всему, людьми ФСБ. Я сам не видел. Доложил Егор.

Клоков. Не может быть… Да, я видел, его вызвали… Неужели он все-таки… Почему не предотвратили? Был же приказ.

Лапичев. Мне тоже непонятно. Видно, не смогли.

Клоков. «Не смогли»! Не смогли, потому что трусы! Вы уверены, что это ФСБ?

Может быть, Нифонтов? Ладно, все. Это слишком серьезно. Но он будет молчать… Он же знает, что если… Лапичев. Я не успел вам сообщить — его жена и мальчишки не выходят из дома второй день. Говорят по телефону, вечером в окнах зажигается свет… Но… Клоков. Проверить. Если их там нет… Думаю, можно не продолжать. А сейчас вот что. Стенин не должен доехать до того места, куда его везут.

Лапичев. Думаю, мы уже опоздали.

Клоков. Мы не должны опоздать! Действуй!

Лапичев. Не стоит пока волноваться, Герман Григорьевич. В любом случае он ничего не скажет.

Клоков. Почему ты так считаешь?

Лапичев. А потому, что деваться ему некуда. Ведь именно он, а не кто другой, распорядился поменять слагаемые в уравнении. Так ведь?

Клоков. Но… ты же помнишь, где и как он принял это решение… Лапичев. А кто это знает? Разве были свидетели? Или у него имеется запись?

Будьте спокойны, ребята проверили его своими приборами весьма тщательно. Он никому ничего не объяснит и не докажет.

Клоков. И все-таки… Боюсь, мы где-то просчитались. Ну все, Борис, поехали!"

Нифонтов остановил магнитофон и обвел глазами всех, кто был в его кабинете.

— Вот эта запись и убедила Президента дать разрешение начать финальную фазу операции «Зодиак».

— Как мы видим, — сказал генерал Касьянов, — они говорили очень тихо и тем не менее говорили на виду у всех, будучи уверены, что их никто не услышит. Значит, пока ничего не подозревают.