Владимир Свержин - Танцы на минном поле

— Ну, что там? — Послышалось негромкое шипение с той стороны кабинки.

— А ни хрена, пусто! — Прокомментировал результаты поисков разозленный "топтун".

— Хлопцы, ну шо вы, в самом деле? — Пытаясь наладить контакт с "сотрудниками", бормотал аналитик информационного агентства "Кордон".

— А наш? — Спросил топтун, ощупывающий Алексея.

— По залу бродит, урод!

— Ребята, я ж ничего, — продолжал Полковников, — я же только сегодня приехал. Считай, только что с поезда. Ну, не успел еще на учет стать, но обязательно встану.

— Документы! — Рявкнул оперативник.

— Щас, начальник. — Алексей полез в карман рубашки и извлек синюю книжицу с золотым трезубцем, свидетельствовавшую, что счастливый обладатель ее является гражданином до крайности независимой Украины. — Перетятько Иван Геннадьевич. С Мариуполя мы. Вот тут, начальник, и билет. И шо туда, и шо обратно… Сам смотри, я ж не брешу. — Во всю мощь своего актерского дарования развлекался старший лейтенант Полковников.

— А в Москву зачем приперся? — Несколько отходя от первоначального куража, спросил оперативник.

— Та кум сказал, шо перед новым годом у вас тут одни распродажи, шмотье дешевое. Вот, приехал затариться. — Он ткнул рукой на явные результаты своего пребывания в столице. Я ж, ей Богу, ничего не нарушил, — в предистерическом состоянии вещал Алексей. — Шо на учет не стал, так вот, мамой клянусь, щас пойду, стану. А то, если шо, начальник, я ж того, — он потер палец о палец, демонстрируя намерение оплатить все издержки, не доводя дела до протокола.

Однако вошедший в раж сотрудник был холоден.

— Почему вы взяли именно этот костюм, а не какой-либо другой?

— Так я ж почем знал, начальник, — суматошно оправдывался Алексей, изображая спиной полное раскаянье и осознание своей вины. — Вижу, мужик его взял. Весь ощупал, примерял. Видать не подошел. А мужик-то, гляди, упакованный, шо тот министр. А я, понимаешь, в этом деле, в костюмах, значит, не волоку. Вот и решил, дай, себе прикину. Раз такому-то понравился, так я ж, ваще!

Утомленный этим вдохновенным спичем, произнесенным почти что единой фразой, топтун поморщился и по второму кругу принялся выворачивать карманы пиджака и вытряхивать брюки.

Нелепость происходящего была очевидна. Находящийся в паническом состоянии хохол гирею висел на ногах оперативника, объект наблюдения которого все так же вальяжно и неторопливо, пуговица за пуговицей, застегнул свое кашемировое пальто и отправился к выходу.

— Бросай его, это пустышка! — шикнул "топтун", дежуривший снаружи примерочной. — Наш уходит!

— Сейчас, — ответил его соратник. — Где остановился? — Спросил он больше для проформы, чем по необходимости.

— У бабки одной, — отрапортовал Алексей. — От вокзала — направо, две остановки на троллейбусе. Там — кинотеатр через дорогу. И вот, от кинотеатра три минуты… — начал объяснять Полковников.

— Да поше-ел ты! — Оттолкнул его оперативник, выскакивая из кабины.

— Ну, как знаешь, как знаешь, — пробормотал ему в след аналитик, вставляя ногу в штанину. — А я-то старался, на два дня квартиру снимал.

Соорудить примитивный тайник за зеркалом в примерочной, — дело не хитрое. Зеркало крепится к плите ДВП несколькими металлическими зажимами, и между плитою и стеклом остается небольшая щель, в которую прекрасно входит сложенный вдвое листок бумаги с сообщением. Для того, чтобы он не провалился вовнутрь, на него следует поставить якорь в виде небольшого кусочка жевательной резинки… Чтобы со стороны не было заметно, в том месте, куда вы планируете закладывать сообщение, сделайте в плите небольшое углубление для того, чтобы жевательная резинка не выступала из-за зеркала и не демаскировала тайник. Готово. Пользуйтесь на здоровье, не забывая, впрочем, что, рано или поздно, вами все равно заинтересуется контрразведка.

В сообщение же, которое держал в руках Михаил Войтовский, значилось: "Сегодня, приблизительно в 15.30 в редакцию приходил неизвестный, назвавшийся сотрудником ФСБ и предъявивший удостоверение устаревшего образца МБ РФ. Внешний вид: рост выше среднего, спортивного телосложения, волосы темно-русые, глаза серые, губы тонкие, уголки губ чуть опущены. Интересовался работой в еженедельнике Евгении Севериновой. Потребовал письменного изложения фактов, несмотря на то, что подобные объяснения уже давались…"

— Ну, это, положим, еще ничего не значит, — вставил Алексей Полковников, глядя на текст. — Это обычная манера, ловить на несоответствии показаний. И десять, и двадцать раз могут заставить писать.