Генерал отделил от пачки несколько листков и швырнул их на ковер.
— Что вылупились, козлы? — заорал он вдруг. — Бумагу взяли, рапорт написали!
Капитаны повиновались. Через минуту генерал подписывал два рапорта об отставке.
— И не думайте, что у вас будет благополучная жизнь капитанов в отставке, — уже слегка смягчившись, говорил генерал. — Завтра оформите обходные и покинете город. Навсегда. Здесь вас не будет. Или нигде не будет. Ясно?
— Пан генерал, мы... — начал было Сосенко, но Сапогов прервал его.
— Все правильно, пошли, — прохрипел он угрюмо. — На том спасибо, пан генерал...
* * *
И все же пан Моцар повременил разгонять своих агентов, за истекшую неделю не обнаруживших и следа объекта «Дед». Правда, был он хмур, не называл бывших однокашников курсантскими именами, и они тоже соблюдали дистанцию, чувствуя грешки. Но Моцар давал им все же последний шанс выслужиться. Тем более других агентов, хорошо знающих город и находящихся в курсе дела, у него все равно не было.
— Сопровождаете папу круглосуточно, — инструктировал он. — Следите за каждым шагом. Вы недооценили вашего контрагента. Я далек от мысли, что вам удастся выполнить программу-максимум — схватить его при попытке покушения. Но надеюсь, что, заботясь о собственном благополучии и своей собственной дальнейшей карье... жизни, вы все же справитесь с поставленной программой-минимум. Любой ценой покушение должно быть предотвращено. Если вы увидите руку с пистолетом, направленным на понтифика, лучшее, что вы сможете сделать для себя, — закрыть папу своим телом. Клянусь, пуля Деда покажется вам счастливым исходом в случае, если вы не сбережете святейшего. Как вы себя чувствуете, Паркинсон?
— Благодарю вас, господин председатель, уже совсем хорошо!
— Смотрите, не проиграйте этой партии нашим московским друзьям. А то придется рассчитывать, что на этот раз они будут стрелять немного метче. Вам, пан Степан, я тоже настоятельно рекомендую напрячь все остатки ваших умственных способностей и постараться превзойти в оперативности одного милого старика. До сих пор он опережал вас ровно на один ход. Обещаю вам обоим, что, если папа вернется в Рим живым, вы уйдете в отставку и будете получать небольшую, положенную при вашей небольшой выслуге пенсию. Вы откроете в Ливерпуле маленькие пивные под названием «У провалившегося шпиона» и, возможно, если Всевышнему будет угодно, доживете до старости. В противном случае кто-то другой откроет, возможно, пивную под названием «У шпиона, расплющенного автобусом при загадочных обстоятельствах». Две пивные.
Моцар помолчал и вдруг добавил:
— Но если вдруг вы выполните и программу-максимум, клянусь, вам не придется торговать элем. Свободны.
В понедельник, двадцать пятого июня я проснулся с одной неприятной мыслью. Папа уже в Киеве и сегодня будет во Львове. И где-то именно во Львове торчит сумасшедший старик с обшарпанным ТТ и караулит этого самого папу. Я растолкал свою команду, всех, кроме Мухи и Артиста. Мужики протирали глаза и хмуро чертыхались.
— Подъем! — негромко рявкнул я. — Докладывайте, черти, кому что снилось!
Неделю мы прожили на квартире у художника Игоря Резниченко, друга Бороды. Сам Борода присоединился к нам во вторник, как только доктор Розенблат позволил ему покинуть больничную палату. Муха, хромой, но в общем, живой и здоровый, выполнял особое поручение — сопровождал диверсионную группу, следующую в Москву. Насколько я понял из доклада Гриши, диверсанты планировали взрывы в костеле, синагоге и православной церкви. Если бы эти события произошли, а пресса устроила бы по этому поводу приличную случаю истерию, можно было ожидать любых последствий, вплоть до политического кризиса.
А Артист завис у двойного агента и шлюхи Ларисы. Судя по довольной роже Артиста, шлюха была шикарная, но его торчание в столь подозрительном месте, разумеется, объяснялось не этим. За дамочкой нужен был глаз да глаз, а Артист имел на нее изрядное влияние. Она умудрялась выполнять поручения и нашего прямого противника — господина Коэна, с которым, кажется, тоже поддерживала не только деловые отношения, но и мои, получая их из уст Артиста. Впрочем, и те и другие она воспринимала как личные просьбы своих возлюбленных. Так, сначала она передала Деду провокационную команду на убийство папы, а потом, в тот же день, добросовестно рассказала Артисту о том, что выполнила такое деликатное поручение. Или делала вид, что так их воспринимала. О женщины, коварство — имя вам!
Читать дальше