Леонид Словин - Отстрел

— Буду иметь в виду…

— Но ты осторожнее насчет меня, Савельич! А то пацаненок один останется!

—Ты меня знаешь.

—И о тросе ни слова! Барон — он ведь сначала оторвет голову, потом подумает… Говорить надо не с ним, а с его матерью. Она — мать, беспокоится…

Бутурлин приехал быстро. Заместитель ждал на остановке, как уговаривались.

Сообщение о новой связи Пал Палыча — с металлическим отливом волос — было кстати…

—Одного мужика отправили отсюда в психушку пару дней назад. Отравление новым наркотиком. Ширево он получил от Барона… Наркоман — это повод.

— Барона пора брать.

— Мать его тут. Торгует… Апельсины, бананы. Все с оптового рынка…

Он кивнул на ряд цветных тентов. Москва была раскрашена ими. Там же, вокруг столиков, впереди густо алели вынесенные на тротуар кресла кафе. Закрытый газетный киоск — тяжелый, скучный — отделял былое от настоящего.

—Сейчас она отошла… Подождем!

С ними одновременно появился патруль муниципальной милиции. Менты въехали на тротуар. Вышли. Мордатые, в кепи наподобие бейсбольных, куртках, заправленных в брюки. Несколько минут наблюдали молча. Задняя дверца машины оставалась открытой. Появившийся из-за ларьков кавказец знал порядок. Собрал с прилавков в пакет яблок, добавил апельсинов, бананов, отнес на заднее сиденье машины. Менты уехали.

—Знакомая картина, — констатировал Бутурлин. Номер патруля он все же запомнил. Для себя.

«Могут понадобиться…»

Баронесса появилась быстро. Гнутый носик, некрасивые беспокойные глазки, веснушки… Все остальное — цвет волос, губ, вторые брови — все было ретушь, краска, резина… Другие девки, торговавшие рядом, выглядели естественнее. Вроде его овцы. Они были девочками его двора. Детства. Савельич заговорил:

—У нас к вам короткий, но очень серьезный разговор… — Он назвал ее по имени-отчеству. — Мы из Регионального управления по борьбе с организованной преступностью. Я намеренно не стал вас вызывать. Поговорим тут несколько минут. Дело касается вашего сына…

Разговор продолжили у закрытого газетного ларька.

—Вашего сына собираются вызвать. Поговорить о вашем соседе-наркомане. Они вместе работали… — Савельич владел полным объемом информации. — Мы все знаем. — Он кивнул на своего спутника. — Это подполковник Бутурлин. Я — капитан Савельев…

Савельич сделал попытку показать удостоверение, соседка тут же ее отвела.

— Сосед этот уже не первый раз попадает…

— Я вас понимаю. Вы мать.

Прохиндейки эти могли обвести вокруг пальца кого угодно. Самих же можно было достать только через их деток. И именно детки пудрили им мозги, как хотели.

— Что мы предлагаем? Короткий, но откровенный разговор с вами. Ничего не пишем. Вы ничего не подписываете. И расходимся. На вашего сына падает подозрение, что он вместе с друзьями…

— С Шайбой, что ли?

— И с Шайбой тоже. Снабжал его наркотиком в ампулах. Шайбу вы знаете…

Шайба тоже хорошо знал своих убийц. Приятели его рекрутировались из нескольких групп: отбывавшие вместе с ним наказание, коллеги по спорту, по охранным агентствам, где он последнее время работал. По месту жительства. Он не поехал бы с чужими, малознакомыми за город поздно, зная, что на рассвете ему предстоит сопровождать Арабова.

— Почему он не держится от них дальше! Известный борец, чемпион…

— Так и будет! Сейчас объясню. У него теперь другое окружение. Он ушел из ресторана. Не знали? В фирмах этих… Каким бы мастером спорта ни был, а больше все на побегушках!

Говорила она тихо, прикрывала рот. У нее были проблемы с зубными протезами. Короткий взгляд словно обтекал предметы по периметру, не проникая вглубь, но все замечал.

—И того и гляди: убьют или за решетку отправят за чужие грехи. Друг у него…

— Это кто же?

— Вы можете не знать…

Женщина обвела глазами Савельича и Бутурлина, точнее, пространство между ними.

—Еще мальчиками бегали вместе. В одном доме жили. Мать у него в ВЦСПС. Завсектором. Наш отец тоже из Совмина.

— Плата?

— Да. Он тоже ушел из «Рыбацкого банка». Решили работать самостоятельно…

— Не вдвоем же!

— С ними третий. Наш тоже, русак. Приехал откуда из Ферганской долины…

— Вы видели его?

—Высмотрела. Они тут встречались. Сын сказал: «Не ходи!» Да где уж там! Материнское сердце…

Это было кстати.

— Какой он из себя?

— Высокий, располагающий к себе. Волосы серые…

— Серые?

— Как седые…

Цвет плохо поддавался описанию, но Бутурлин понял, чтои мать Барона, и источник Савельева, и Рэмбо говорят об одном.