Леонид Словин - Отстрел

Бутурлин повертел в руках. Снаружи золотым тиснением по коже значилось: «Фонд психологической помощи».

— Удивительно, — заметил старший опер. — Пустой бланк в кармане…

— Он показывает его на входе. Понимаешь? Постоянные сотрудники на вахте известны, а разведку обычно в лицо не знают! — Это была конечно же чистая гипотеза.

Бутурлин взял в руки анкету, заполненную претендентом на работу в «Лайнсе».

«Гнеушев Александр Иванович…»

— Удалось что-нибудь проверить?

— Почти ничего!

«Скорее всего наименования подразделений, нумерация — все окажется правдивым. Еще адреса, телефоны. А так ничего! „В архиве сведений нет“, „Не значится…“ Стиль внутренней разведки…»

Заполнивший анкету знал, что не придет снова. Целью визита было ознакомление с расположением фирмы, организацией охраны, системой сигнализации. Для этого было достаточно, чтобы несоответствия не обнаружились в самом начале, во время ознакомления.

Вместе с анкетой Рэмбо передал и уже знакомую Бутурлину форму — компьютерное заключение о желаемых целях, сдерживаемых характеристиках и актуальных проблемах кандидата.

«Хорошая защищенность в отношении воздействия стресс-факторов обычных жизненных ситуаций, базирующаяся на уверенности в себе, оптимистичности и активности…» Зацепиться тут было не за что. Фотография никуда не годилась. Ее можно было смело уничтожить. Кандидат садился в машину, номера автотранспорта, правда, были отчетливо видны.

— Номера списанные. Паспорт Гнеушеву действительно выдавался. В Папе. Город такой… Вот: «Сообщить уточняющие данные не представляется возможным, поскольку в настоящее время на территории области не проживает…» Вы к себе?

— За сигаретами…

Бутурлин посмотрел на часы. Не хотел ли он спуститься снова, оттого что не встретил овцу?

—Давай Ниндзю. Вдвоем веселее.

За Ниндзей пришли в пять утра — любимое время ментов. Водитель жил в однокомнатной квартире, купленной ему Нисаном, небогато и одиноко. Пока он собирался, старший осмотрел углы, стены.

—Ты, что ли? — Опер показал на поясное фото в рамке. Лейтенант в куртке, в вязаной шапочке сфотографирован был рядом с бронетранспортером. Маленькая головка. Широкие плечи. Руки как из водолазного скафандра. Черепашка Ниндзя. Сбоку наверху наискось шариковой ручкой было обозначено: «Кандагар…» и дата.

—Ну…

В вещах копаться не стали, опер, в джинсовой паре, в кроссовках, с пистолетом за поясом — так они теперь одевались, — заглянул еще в туалет, осмотрел тахту, на которой Ниндзя спал. Оружия не было. Ни за бачком, ни под матрасом.

—К кому меня?

— К Бутурлину. Знаешь?

— Он подходил у дома Нисана. После убийства. А что?

— Не знаю, чем ты ему там угодил! Он просто мечтает с тобой разобраться… А тут что?

В ящике письменного стола ничего интересного не нашлось, кроме старого «Кавалера» — эротико-порнографичекого издания, претендовавшего на роль лидера на общероссийском рынке в своей сфере. Блондинка с обложки — дерзко выгнутая, вся в нежных округлостях, была схвачена объективом полураздетой, с поднятым коленом, пристегивающей паутинки-резинки к поясу Чуть приоткрытый рот с обернувшегося к фотографу лица, слегка вывернутое наружу колено сильной стройной ноги, нежная внутренняя поверхность бедра…

— Симпатяга, я б ей отдался…

Старший свернул журнал трубкой:

— В дороге почитаем.

—Есть новый… — Ниндзя выдвинул нижний ящик стола. — Бери, я его уже видел.

Он вернул старый «Кавалер» на место. Девица с обложки давно перестала быть для него чужой. Он знал ее всю от дерзких губ до нежнейшего лобка за узкой полоской бикини, интимные подробности нижнего белья… Была у него еще и другая периодика такого рода. Нисан иногда пользовался его квартирой вместе с Арканом. В пачке газет была обильно представлена реклама: «Секс по телефону». Сборники непристойных объявлений зарубежной русскоязычной прессы. «Кончишь с кем пожелаешь…», «У меня чувственный рот…», «Секс с двумя…», «Возбудись и кончи…»

Нисан и Аркан звонили девкам. Ниндзя — никогда.

—Жениться надо, отец… — Опер о чем-то догадался. — Ты ведь не старый! Сколько тебе?

— Тридцать шесть…

— И еще не надел хомут! Счастливец!

Ниндзя вспомнил маленького полковника в Афгане: «Мне хорошо: в меня не попадут!..» Тот подорвался на противопехотной мине. Сам Ниндзя пострадал в том же бою. Офицеры второго года, как правило, в операции по сопровождению не ходили. Так уж получилось. Мина разорвалась чуть позади, под идущей следом машиной. Ниндзя, тогда и не Ниндзя вовсе, а Рязанец — молодой лейтенант с Выши, Рязанской области, — попал вместе с другими. Всех разбросало. Каждый получил свое. В живот. В голову. Один из парней остался без ног. Ниндзе повезло. Осколок задел, как говорили в автороте, непосредственно по «клиренсу»… Нижней точке под кузовом. По поводу этого ранения при свете дня говорилось много смешного. Молоденькие сестрички в отделении травматической урологии в Душанбе, куда его госпитализировали, читали историю болезни. Прыскали беззлобно. Приглашали в женское отделение бани: