Леонид Словин - Отстрел

До торжественного заключительного гала-банкета еще оставалось время. Игумнов поднялся в отель. Набрал номер в Москве.

Для торжественного гала-банкета российских охранников был выбран легендарный лондонский Музей восковых фигур мадам Тюссо.

Столы разместили непосредственно в центральном зале, среди застывших восковых знаменитостей. Места гостей были расписаны. За каждым столом вместе с российскими секьюрити сидело несколько англичан: представители сыскных агентств и фирм-производителей спецтехники, организаторы семинара, переводчики. Соседом Игумнова был Нэд — бывший полицейский, поджарый, веснушчатый, с высовывающимся из кармана ярким, под цвет галстука платком, между ними с первого же дня установились дружеские отношения коллег. По другую сторону сидела уже знакомая Виктория, ей предстояло переводить. В соседнем ряду, впереди, Игумнову был виден Варнава. Место его было по соседству с изваяниями глав союзных армий времен Второй мировой. Военачальники легко узнавались по форменным головным уборам: берет, фуражка, пилотка… Фельдмаршал Монтгомери. Генерал Эйзенхауэр. Командующий авиацией генерал Теддер… Их фотографии были вывешены в холле «Черчиля». Возможно, все трое в разное время в нем останавливались, на полвека раньше, чем Игумнов и Варнава…

Игумнов появился на банкете в Музее мадам Тюссо одним из последних.

Приглашенная публика обреталась вперемежку с восковыми копиями знаменитостей. Центральный выставочный зал был еще закрыт. Шварценеггер, Сталлоне…

—Привет, Игумнов…

От стоявших недвижно фигур одна качнулась навстречу, отделившись от манекенов. Пепельное, с закупоренными порами, нездоровое лицо. Непроходящая испарина на лбу. Варнава — в деловом блейзере, в дорогом, со смешными свиными рожицами галстуке — сделал шаг вперед.

—Ты вроде хотел с меня получить, мент?

Игумнов не нуждался в объяснении, тем более теперь, когда глава «Дромита» погиб, а Варнава опасается связывать себя с Фондом.

—У меня с тобой нет больше дел, Варнава! Я знаю, кто был с тобой… Костромской вор. Жид, и он же Афганец…

Варнава угрожающе выгнул растопыренные пальцы, опасную клешню карманника.

—Предупреждаю, не попадайся мне на глаза, мент! Увидишь случайно — переходи дорогу! Снова узнаю о тебе — найду и удушу. Этими руками…

Игумнов все это уже проходил в ментовке.

—Я подумаю о твоем предупреждении, Варнава. Обещаю. Сегодня же. В клозете!

Как и Рэмбо, он оставил уголовный розыск в одночасье, как и большинство профессионалов, попадавших между жерновами системы, заставлявшей укрывать преступления от учета, вместо того чтобы их раскрывать. Это обеспечивало никому не нужный высокий показатель раскрываемости преступлений, который к тому же все равно не публиковали ввиду его совершенно очевидной нереальности. Перед тем Игумнов потерял почти разом, е перерывом в полгода, и жену, и мать, единственных близких ему людей. Знавшие его думали, что он сопьется. Его обратное превращение было чисто случайным. Стоявший впереди в троллейбусе мужик развернул газету, и Игумнов прочитал поверх плеча: «Еще вчера ты носил форму и чувствовал мощную поддержку коллег. Сегодня ты снял погоны. Ты растерялся и пока не знаешь, где найти применение своему опыту и силам… Такой была и наша судьба. Мы ждем тебя. Присоединяйся к нам!»

Внизу был указан телефон охранно-сыскной ассоциации. Игумнов позвонил — ему предложили приехать. Рэмбо и он, бывший начальник розыска на транспорте, слышали друг о друге. Московский мир розыскников достаточно замкнут. Сразу нашли общих знакомых, общий язык. Игумнов рассказал о своих бедах.

— И ничего-ничего тебя не держит сейчас в Москве?

— Нет.

— Как у тебя с английским?

— В Академии вроде ничего шел. Был старостой кружка…

— Заграничный паспорт…

— Был где-то.

— Значит, так… — Рэмбо легко поднялся — вопреки весу. Игумнов тоже встал. — Завтра отдашь паспорт кадровику, он поедет в посольство за визой. Стажироваться будешьв Англии, в школе полиции в графстве Кент. Кодирование от запоев тоже завтра. Я плачу, потом отдашь. Все. Считай, что приступил к работе!

Игумнов глянул в сторону.

Официант с подносом, уставленным рюмками, поймав взгляд, со всех ног устремился к ним.

— Шампань? Водка? Джус?

— Джус.

Варнавин взял себе водки.

—Ты ведь с Самотеки… — Он тоже успел навести справки. — Запросто можешь встретить своего соседа — Калашникова…