Cassandra Claire - Draco Sinister

понадобятся все новые и новые Источники…

— Значит, именно поэтому ему нужен Гарри?

— Нет, он не станет разменивать Наследника Гриффиндора на такие пустяки, кроме того,

Источник должен быть добровольным… Он знает, что это замкнутый круг — и всю свою силу он

сейчас бросил на то, чтобы найти Око…

Джинни выглядела такой же изумленной, какой себя чувствовала и Гермиона.

— Око?

— Прежде, чем заточить Слитерина, я отняла у него силу, — Ровена задышала чаще, словно ей

не хватало воздуха. — Благодаря мечу он был бессмертен, поэтому я погрузила его в кому и укрыла

тело в замке, где никто, кроме тех, кто знал об этом, не мог его обнаружить. А силу его я заключила

в Око… но я не смогла его уничтожить, а потому сделала так, что его охраняло самое свирепое из

всех созданных Салазаром существ. Восстав, Салазар был бы лишен своей мощи, он был бы очень

слаб… Разве что, — продолжила она, — он сумеет добыть Око… Его нельзя ни разбить,

ни разрушить, но его можно открыть — если он преуспеет в этом… — Ровена убежденно покачала

головой, — хотя нет, он не сможет убить мантикору. Он слишком слаб для этого. Это верная смерть.

Гермиона тут же вспомнила существо, выгравированное на шкатулке, хранившей Хроноворот:

— Мантикору?

Ровена кивнула:

— Оно спрятано внутри мантикоры, самого неуязвимого и бессмертного волшебного создания.

Чтобы извлечь Око, ее придется убить.

— А если он сделает это, — осторожно спросила Гермиона, — если он убьет мантикору и добудет

Око — что тогда?

— Око может быть открыто только в присутствии всех четырех Наследников, каждый из них

должен прикоснуться к нему и произнести Открывающее Заклинание — причем они должны это

сделать сами, а не под Заклятьем Империус .

— Слитерину это известно?

— Нет. Однако он умен, он знает меня и он слышал заклинание, произнесенное мной, когда я

заключила его в темницу. За это время он мог его разгадать.

— Значит, он пока не причинит Гарри вреда, — облегченно произнесла Гермиона и ее плечи

расслабились, — не сможет, он еще нужен ему…

Ровена взглянула на нее, и вдруг Гермиона поняла, о ком напоминают ей эти синие глаза:

о Дамблдоре — тот же спокойный, твердый и пронзительный взгляд.

— Ты любишь его.

— Да, больше всего на свете, — Гермиона почувствовала, что не может лгать.

— А что о Наследнике Салазара? — тихо спросила Ровена.

У Гермионы мелькнула мысль, что Ровена спрашивает, любит ли она Драко. Она остолбенела. За

нее ответила Джинни:

— Если вы имеете в виду, существует ли он, — то да, он есть. — И он присоединился к нему?

— Нет. Его похитили вместе с Гарри, иначе он бы сейчас был с нами. Он не станет приспешником

Салазара — ни за что.

— Пока, возможно, да… — тихо уронила Ровена, — однако именно об этом гласит пророчество,

это предсказано… Мне жаль, если он ваш друг…

Джинни отрицательно замотала головой, Гермиона присоединилась к ней:

— Драко ни за что так не поступит!

Ровена вздрогнула:

297

— Это что — имя?!

Гермиона опешила:

— Да, — медленно кивнула она, — Драко Малфой…

— Малфой, — эхом повторила женщина на кровати, — эта фамилия звучит, как шутка

Салазара: mal fait — злодеяние… Что ж, создание Наследника было худшим из них…

Ровена отвернулась к окну.

— Однако… ради вас я готова поверить в его доброту… — она повернулась к Гермионе. — Ведь

ты любишь его…

Гермиона вытаращила глаза и промолчала, Джинни позади нее вздрогнула.

— Любовь ослепляет, — продолжила Ровена, — если он действительно Наследник Салазара, его

кровь напоена темной магией… Однажды Салазар создал вилу… она родила ему детей… в то время

он весь ушел в Темную Магию — даже когда его ранили, не кровь лилась на землю, а огонь… Я

знала об этом, но не могла поверить. А потом он ранил меня, и было слишком поздно, — она

подняла глаза на Гермиону и Джинни. — Однажды ошибившись в том, кого любишь, ты уже никогда

не сможешь снова поверить самой себе… Надеюсь, что этого не случится. Однако сможешь ли ты

убить его, если дело дойдет до этого?

Гермиона почувствовала, как кровь буквально вскипела у нее в жилах.

— Убить Драко?

Она зажмурилась и представила его: вот он улыбается… так он улыбается только ей: серые глаза

потемнели, уголки губ приподнялись… Она и представить не могла, что значит — убить кого-нибудь.