Cassandra Claire - Draco Sinister

не так. У него было ощущение, что он цепко схватился за что-то очень скользкое, было ощущение,

что сейчас он впадет в истерику… — он не мог себе этого позволить.

— Так, — начал он, четко выговаривая каждое слово. — Открой его рот.

Рон сделал это, с сомнением искоса взглянув на Гарри.

— Он ледяной.

— Запрокинь его голову. Хорошо. Вот так… А теперь приложи свой рот к его и гони воздух ему

в легкие…

— Что?! — отшатнулся Рон.

— ДЕЛАЙ, ЧТО ТЕБЕ ГОВОРЯТ !

— Ладно, ладно…

***

— Ну, ведь есть же что-то, что я могу сделать?

— Ты можешь уйти из клетки, Сириус, — ответил Лупин. Он лежал на спине, закрыв руками лицо.

Каждый раз, начиная стонать и судорожно изгибаться, он обхватывал себя руками. Глядя на него,

Сириус не мог понять, где локализовалась его боль — казалось, она была везде.

— Слушай, Лунатик, если будет нужно, я просто превращусь…

— Я не уверен, что это поможет… Черт!… — тихо добавил Лупин, вздрогнув, он отнял руки от

лица и теперь смотрел, как на концах его пальцев прорастают острые отточенные когти. — Что

происходит?

— Ты чувствуешь то же, что и при превращении? — спросил Сириус.

Лупин покачал головой: — Словно кто-то взял Превращение и тянет его, тянет… Оно никогда

не длилось так долго, ты же знаешь, — он осекся, содрогнувшись от боли, и поднял взгляд на

Блэка. — Сириус, а что, если я… застрял в этом процессе? Посередине?…

186

— Да все в порядке, — произнес Сириус, неуклюже хлопнув его по плечу. — Я слышал, в этом

сезоне будут носить длинные зубы и ногти…

Лупин рассмеялся, но его накрыл новый спазм боли, от которого он сморщился и отвернулся

к стене.

— Что ж такое?… — пробормотал Сириус, нащупывая в кармане свою палочку. Мысленно он

вернулся в Хогвартс, где находился рядом с Лупиным во время Превращений, но обычно это было

хотя и болезненней, но гораздо быстрее; и Болеутоляющее заклинание никогда не было… Он замер.

Карман был пуст.

Сириус выругался. Пожалуй, даже заковыристей, чем Драко, хотя и значительно короче. Фыркнув,

он повернулся, чтобы посмотреть на злорадство, разливающееся по прижатому к решетке лицу

демона из клетки напротив.

— Только идиот мог оказаться запертым в одной камере с оборотнем, — сообщил тот. — Однако

оказаться в камере с оборотнем, призываемым Темными Силами, мог только наследник трона

Королевства Идиотов.

Сириус сверкнул на него глазами. Единственное, чего ему сейчас хотелось, — перемахнуть через

разделявшее их пространство и вмазать по этой злорадной роже.

— Если ты не заткнешься, — вкрадчиво произнес он, — я закончу то, что начал делать с тобой

Гарри…

Демон обнажил зубы и зашипел: — Ты ничего не знаешь…

— Я знаю, что ты пытался убить моего крестника.

Глаза демона завращались, от зрачков начали расходиться черные и красные концентрические

круги: — Я не пытался убить его, — вознегодовал он и вдруг его красные глаза расширились.

Обернувшись, Сириус увидел у себя за спиной волка.

***

Драко открыл глаза — или же только подумал, что сделал это, — однако не смог ничего увидеть,

даже темноты — вообще ничего.

— Гарри, — попытался позвать он, но тоже не смог — у него не было ни голоса, ни горла. Это

было как во сне — когда ты знаешь, что спишь, но не можешь проснуться…

— Гарри! — крикнул он, в этот раз услышав свой голос, и вскочил. Это движение словно бы

разбило то стекло, за которым он находился, свет и цвет рухнули на него, словно вода, прорвавшая

плотину в половодье. Он таращился в серо-зеленую мглу и темноту, тысячи теней вокруг

не вызывали никаких знакомых ассоциаций.

— Где я? — крикнул он, скорее, чтобы услышать свой голос, нежели собираясь получить ответ на

свой вопрос. Он и не получил его.

Опустив взгляд, он осмотрел себя в том призрачном, неизвестно откуда идущем свете — все

в той же, что и в последний раз, одежде, хотя почему-то без меча и сухой. Какая-то темная

спекшаяся масса покрывала всю его рубашку спереди — он знал, что это была кровь с его лица.

Прикоснулся к скуле — как можно осторожней — но не почувствовал боли, хотя рана по прежнему

была.

«Я умер, — подумал он и не почувствовал ничего особенного, только какое-то растерянное

удивление. — Полагаю, убей я Червехвоста, у меня бы был шанс…»

Однако в глубине сердца он прекрасно знал, что не сделал бы этого.