Ирина Маркова: Косяки и косячки

… Начиная с детсада
Я по счёту плачу.
………………………..
Как бескрылая птица,
Как корова на льду.
………………………..
В жизни всё лотерея,
Только мне не везёт.
Эх, зайду-ка в кафе я,
Может, кто-то нальёт…

Жизнь предвижу иную —
Дни бегут напролёт.
Лишь в кафе загляну я —
Тут же кто-то нальёт!

В чём же счастья основа?
Я ответ не найду —
Я всего лишь корова
На изменчивом льду.

Жизнь плутовкой суровой
Поумерила прыть,
Но негоже коровой
Генералу прослыть!

Пью в кафе ненароком
Я у всех на виду —
Генералом, пророком —
Не коровой на льду!

… Оставленье забот и квартир
Обретете себя и пространства.
……………………………………..
Сквозь столичный стекая зазор,
На большую выходишь дорогу.

Если строчек по-прежнему нет,
И не ждать вдохновенья в подмогу
На дорогу выходит поэт,
На Большую выходит дорогу.

Сам с собою ведя разговор,
Не блеща ни строкой, ни дарами,
Прихвативши и нож, и топор,
Рифму рубит поэт топорами.

Он оставит квартиру жене,
Хоть поэты порой небогаты.
По дороге помчит, где одне
Вёрсты мимо летят полосаты.

Путь кремнистый когда-то лежал,
Где-то Лермонтов шёл в одиночку,
Косяков с топором пробежал,
Обрубая и рифму, и строчку.

Литераторы! Без дураков,
Уносите и строчки, и ноги!
… Знамо, бродит поэт Косяков
По Большой, извините, дороге.

… Мне не с ними, мне дальше – в страну сквозняков,
На поруки ветров, непогодой гонимых.
Заведу себе лодку, собаку, блокнот,
Чтобы плыть, говорить и писать без причины.
…………………………………………………….
Я срублю себе дому таёжной реки…

Он, как Бунин, в сердцах покупает собаку,
В одиночестве мчится в страну сквозняков,
Он с пером и блокнотом стремится в атаку,
Нет, не Бунин, а скромный поэт Косяков.

Заведёт себе лодку к собаке в придачу,
Будет плыть, говорить, пыл не в силах унять,
А в итоге примчит на таёжную дачу
И начнёт без причины стихи сочинять.

Средь плывущих вдоль рек стихотворных фрегатов
Лайнер Бунина крошит гряду ледников —
Нобель ждёт и открытий, и лауреатов,
Но, увы, прозябает в тайге Косяков.

… Живу от утра до утра,
Живу от выдоха до вдоха,
Пока стекает с топора
Приговорённая эпоха.

В России не было сто лет
Поэта резвого такого —
Тут появляется атлет —
В нём все узнали Косякова.

Поэт почти не утихал —
Обидно было за державу —
Когда он топором махал
В сердцах налево и направо.

Труба зовёт: «Пора, пора!»
В поэте умиротворенье,
Пока стекают с топора
Топорные стихотворенья.

… Борис Абрамыч, дорогой,
Прости, что я– не Аев Абрамыч,
Прости за то, что я – другой…
Прости меня за гениальность…

Что он – не Байрон, он – другой, —
Поверим в это, как в реальность.
Борис Абрамыч дорогой
Простит его за гениальность.

Простит – и не ходи к гадалке —
Простит, за то, что он мастит;
Что он не Лев Абрамыч – жалко!
Его за это Бог простит…

… Светятся железные пути,
Цокают железными колёсами.

Где-то за нездешней тишиной
Отцветают белые акации…
Женщины, обманутые мной,
Штабелями полегли у станции.

Люблю далёкие края,
Люблю по станциям скитаться я,
Но сам не свой бываю я —
Лишь замаячит где-то станция.

Уже который год подряд
Неутомимо-ненормальные
За мною женщины следят,
Заполнив здания вокзальные.