Ирина Маркова: Косяки и косячки

Я часто в жизни спотыкался,
Но лишь благодаря пивной
В живых всё время оставался,
В лучах у славы лишь одной.

Я не скрываю: я – за честность,
Но раз в пивной, средь бела дня
Я повстречал свою известность —
С тех пор преследует меня.

Она меня сживёт со света,
И день, и ночь идёт за мной!
Одна надежда у поэта —
Укрыться где-нибудь в пивной!

Жизнь улыбается хмуро,
Время смеётся хитро.
Дама по имени Дура
Вышла одна из метро.

Жизнь издевается втуне,
Искоса смотрит хитро,
Счастье поэт накануне
Долго искал у метро.

Жизнь непокорна, упряма,
И не прожить без утрат:
… Вдруг замаячила Дама —
Он познакомиться рад.

Дама с хорошей фигурой
Стала его зазывать:
«Если без отчества – Дурой
Можно меня называть».

Празднует литература,
И торжествует поэт —
Дама по имени Дура
Обогатила сюжет.

Радость поэта венчает —
Он уже больше не хмур.
Может, еще повстречает
Парочку этаких Дур.

Стихотворец – слуга неприличности,
У тебя ничего не отнять!
Посчитать постарайся до тысячи, —
До того, как стишки сочинять.

Одинаковы в глупой типичности,
Без усталости всюду снуют
Стихотворцы – рабы неприличности —
И негодные книжки суют.

В примитивной погрязли тематике,
Их сюжет и язык бестолков,
Но основам простой математики
Их обучит поэт Котюков!

Пусть пути нелегки и запутаны —
Котюков же в науке – герой!
Пифагоры, Эйнштейны и Ньютоны
Из поэтов выходят порой!

Сколько их по планете шатается,
Перешедших границы веков,
Что со счёта порою сбивается
Обучивший их Лев Котюков!

Тупо всмотрюсь в придорожную тёмную лужу,
Тупо вгляжусь в отраженье чужого лица…
Как возлюбить до конца свою вечную душу?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И остаётся угрюмо себя ненавидеть,
И остаётся угрюмо любить не себя.

Я тупо смотрю в придорожную лужу
Не спорю, что явно обласкан судьбой,
Но вдруг неосознанно я обнаружу,
Что я недолюблен самим же собой!

Я в лужицу тупо смотреть продолжаю,
В стихах, да и в прозе я явно мастак.
Себе говорю: «Я себя обожаю!»
И сам возражаю, что это не так…

Собой недолюблен, выходит, и всё же
Угрюмо смиряюсь, других полюбя.
Но как же себя ненавижу, о Боже!
За то, что упорно люблю не себя!

И пил один сутра вино>
Но водку пил всегда с народом…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Иду с опаской по земле,
А было море по колено.
Иду с народом в русской мгле,
Как из египетского плена.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Когда-то, может, никогда
Все станут тем ещё народом.

Поэт с народом заодно,
Поэта путь давно предсказан —
Один ты можешь пить вино,
С народом водку пить обязан.

Проблему «быть или не быть»
Поэт обыгрывает смачно.
Коньяк с друзьями можно пить,
С народом – водку однозначно!

Стихи читает на «ура!»
И правду-истину вещает.
С народом водку пить с утра
Ему никто не запрещает.

Поэт не тонет, не горит,
Ему и море по колено,
И выйдет, изучив иврит,
Он из египетского плена.

Поэт – не то, что всякий сброд —
Его не подведёт порода.
Поэты – тот ещё народ,
Все – из того ещё народа!

… Мужайся, Иоанн Креститель!
Хватают, тащат за сюртук.
……………………………………….
Ну да – они его убили.
Но перед тем без лишних слов
Убийцы извлекли мобильник
У Иоанна из штанов.

Любитель каверзной интрижки,
Создатель замков на песке,
Помог творить поэт Мартышкин
Коллегам – Марку и Луке.

Мартышкин – творчества ценитель —
Точней, творец и аксакал.
Но всё же Иоанн Креститель
Ему, похоже, помогал.