Дмитрий Быков - Гражданин Поэт. 31 номер художественной самодеятельности

Он убит на проспекте,
Где скамейки и зелень.
Он назначен по смерти
И героем, и зверем.
Выставляют пикеты
Там, где кровь запеклась.
Возлагают букеты,
На футбол торопясь.

В виртуальном базаре
Получают по харе
Русофильские твари,
Либеральные твари…
В их бою непременном —
Переменный успех
С неизбежным рефреном:
«Перебить бы вас всех!»

Растоптав, перестроив
И гламурно воспрянув,
Мы не видим героев,
Не находим титанов:
После тщетных попыток
Здесь ни мир, ни война —
Лишь убитых избыток
И убийц до хрена.

Здесь лафа Центорою
И Рублевке не худо,
Но не место герою —
Да и взяться откуда?
Мы яримся порою,
Но ни в чем не вольны —
Не родиться герою
Там, где нету страны.

В этой воющей груде
Все бедны и убоги.
Все мы были бы люди,
Дай нам почву под ноги —
И, глядишь, в сорок пятом
Сам Буданов вполне
Был бы славным солдатом
На нормальной войне.

Посредине проспекта
Сохнут красные плиты.
Кабы ведали те, кто
Подо Ржевом убиты,
Потерявшие имя,
Превращенные в дым,
Что спасенные ими
Позавидуют им.

Это было в столице, в незабвенном десятом:
Не желая худого и душой не кривя,
На кремлевском приеме, на тарелке с салатом,
Губернатор Зеленин обнаружил червя.

В окруженье элитном, в антураже пацанском —
Слева стерлядь живая, справа Путин живой,
Губернаторы в черном, ананасы в шампанском,
Заливное с мигалкой – и червяк дождевой!

Это значит, играя на общественном нерве,
Как российские барды – на гитарной струне,
Что в живом организме не заводятся черви,
Губернатор Зеленин намекает стране!

Не потерпит такого никакая свобода.
Распрощайся с элитой, а потом и твори!
В общем, это сравненье осмысляли полгода,
А потом остроумца попросили с Твери.

Встрепенулась Россия, опустевшая летом:
От лужковского краха оклемались едва!
Может быть, губернатор провинился не в этом?
Может, Тверь обнищала и не любит ЕдРа?

Что ЕдРисты тверские провалились нещадно —
Так ЕдРа ведь не любит и его господин,
А когда б увольняли, у кого обнищало,
То боюсь, что Кадыров не сменился б один.

Губернатор бы спасся – и поднялся бы, кстати,
Хоть и так в девяностых оторвался сполна, —
Если б пару медведей обнаружил в салате.
Иль в салате – медведя, а в компоте – слона.

Он мечтал развернуться, чтобы все офигели:
Дискотека в Рублевке, барбекю до зари,
Ананасы в водяре, русский бум в Куршевеле,
Бологое в нирване, модернисты в Твери!

Но не вышло красиво. Развели по понятьям.
Не парить брюхоногим с летуном наравне.
Куршевель – в Куршевеле, паразиты – в салате,
И в Твери – Шевелевы, а Зеленин – вовне.

Жил да был крокодил,
Гопотой руководил,
С активистками блудил,
Россиянам говорил:
– Приводите ко мне своих детушек!
Я из них крокодильчиков сделаю!

Им, рептилиям, везде теперь идиллия,
В Селигере стала ферма крокодилия,
Управляют ими правильные гномики,
Соблазняют Высшей школой экономики,
Разрешают, как особенно доверенным,
Подтираться исключительно Пелевиным,

А за циника
Подрабинека
Добавляют на десерт
По два финика,

А тот, кто с врагом наиболее груб,
Вождем крокодилов целуется в пуп,
И верховный сурок —
Самый страшный зверек —
Их зовет уважительно нашими!