Игорь Губерман: Я раб у собственной свободы… (сборник)

если еврей немного выпил?»

А старец Мойше был зануда,

бубнил – как соль на раны сыпал,

но врач терпел его, покуда

со стула в обморок не выпал.

Учил мой предок Авраам:

«Пока здоров – греши и кайся,

а влипнешь в лапы докторам —

терпи, молчи, не трепыхайся».

Любил философ Сулейман

сказать изысканно и сочно:

«Когда вчистую пуст карман,

то шевелиться надо срочно».

Философ Лунц был так отзывчив —

для всех был ужин и ночлег,

и так отменно переимчив,

что думал мыслями коллег.

Патриций Ромул был герой,

оплот незыблемости строя,

его так мучил геморрой,

что он сидел в Сенате стоя.

Сказал однажды Йонатан,

гуляка, враль и полуночник:

«Имей затык на свой фонтан

и береги его источник».

Седой мудрец Авталион

был автор мысли очень точной:

«Умело сваренный бульон —

залог семейной жизни прочной».

Рассеян был философ Критий,

и был постигнут он бедой:

купая дочь свою в корыте,

ее он выплеснул с водой.

Мудрейший грек Аполлодор

сказал в ответ на речь софиста:

«Излить полезно чушь и вздор,

яснеет ум, когда в нем чисто».

Большой мыслитель Феофил

при виде кладбищ волновался:

он был, бедняга, некрофил,

но сам себе не сознавался.

Пася орущих малолеток,

друзьям печалился Федон:

«Зачем, куда мне столько деток?

Хоть изобрел бы кто гондон!»

А римсий консул Доминик

с одними шлюхами общался —

он был известен кражей книг

и никуда не приглашался.

Воспел философ Каллимах

азы мыслительной науки:

«Чрезмерный умственный замах

родит обычно только пуки».

На ухо юному соседу

шепнул однажды врач Фаллопий,

что в философскую беседу

не стоит лезть от зуда в жопе.

Сказал купцу поэт Гораций —

тот уплывал за пять морей:

«Тебе для тонких махинаций

не грек был нужен, а еврей».

Лорд Нельсон гулял по курорту,

шепча: «Меня, Боже, прости,

но девки по правому борту

сигналят налево грести!»

«Увы, – промолвил Марк Аврелий,

перед любовным стоя ложем, —

на что способны мы в апреле,

то в ноябре уже не можем».

Пророк Нехемия когда-то

свел утешительный баланс:

«Начало бед – рожденья дата,

а дата смерти – новый шанс».

Когда-то мысли вились густо,

но тихо кончилось кино,

и в голове не просто пусто,

но глухо, мутно и темно.

С Талмудом понаслышке я знаком

и выяснил из устного источника:

еврейке после ночи с мясником —

нельзя ложиться утром под молочника.

Хотя еще смотрю на мир со сцены,

хотя почти свободен от невзгод,

но возраста невидимые стены

растут вокруг меня из года в год.

Об угол биться не любя,

углов я не боюсь,

я об углы внутри себя

гораздо чаще бьюсь.

Странная всегда варилась каша

всюду, где добру сперва везло:

близилась вот-вот победа наша,

но торжествовало – снова зло.

Придя из темноты, уйду во мрак,

евреями набит житейский поезд;

дурак еврейский – больше, чем дурак,

поскольку энергичен и напорист.

В каждом зале я публики ради

чуть меняю стихи и репризы,

потому что бывалые бляди

утоляют любые капризы.

Живу я праведно и кротко,

но с удовольствием гляжу,

как пышнотелая красотка

в кино снимает неглижу.

Почти каждый вечер томлюсь я и таю,

душой полыхаю и сердцем горю;

какую херню я при этом читаю,

какую хуйню я при этом смотрю!

Теперь я часто думаю о Боге,

о пламени загробного огня,

и вижу, подводя свои итоги,

как сильно подвели они меня.

Хотя врачи с их чудесами

вполне достойны уважения,

во мне болезни чахнут сами

от моего пренебрежения.

Уже который год подряд

живу я тускло, вяло, бледно,

и я б охотно принял яд,

но для здоровья это вредно.

Увы, челнок мой одинокий

уплыть не в силах далеко:

хотя старик уже глубокий,

а мыслю я неглубоко.

Я крепко в этой жизни уповал