Иван Булах: Житейская круговерть

Председатель райпо оправдывается, что в Ракиты завозят мало товаров потому, что полгода колхозникам зарплату не дают и покупательский спрос упал.

Глава администрации села:

— Неправда! У нас денег еще от социализма у всех навалом. Народ у нас богатый и боевой. Ты хоть вертолет нам привези, его обязательно купят. А если не купят, то к утру украдут, хоть с пулеметами охраняй.

Забегает Сергунька, испуганно шепчет:

— Мам, наш Рекс сорвался с цепи, поймал гуся и придушил.

— Сынок! Ты возьми лопату и быстренько его закопай от скандала подальше. А то соседи кричать будут.

Ушел Сергунька. Минут через пять приходит, ставит лопату и шепотом:

— Мам! А ведь гусь-то наш.

Зима. Вечереет. Ветер со снегом сбивает с ног. Председатель райпо едет в контору и вдруг видит, с трудом идет женщина. Одной рукой закрывает лицо, а в другой несет тяжелую сумку. Шофер узнал ее и говорит:

— Подвезем? Это Валя Позднякова, наш кондитер из общепита. Она рядом с конторой живет.

— Конечно, конечно.

Машина тормозит и следует приглашение. Но вместо «спасибо» Валя, как кавалерийская лошадь, испугано бежит.

— Может, она нас за хулиганов приняла?

Догоняют, сигналят.

Увидев машину, женщина бросает сумку, вскрикивает и падает как подкошенная.

Что такое? Набежали прохожие, спрашивают, суетятся.

— Скорей в больницу!

Привезли. Там сразу замелькали белые халаты, носилки.

Ждут врача. Наконец он выходит из палаты, в которой осталась бедняга.

— Жить будет, но очень она слабая. Предынфарктное состояние.

— С чего бы это?

— Э-э-х, Иван Иванович! Еще и прикидываешься. Не бери грех на душу.

— Маша! — кричит доктор. — Принесу сумку.

Приносит Маша сумку.

— Хотели с вами передать, а она случайно открылась, и теперь понятно, отчего она так испугалась.

Заглянули, а там масло, сахар, яйца, кусок теста, маргарин в пачках, специи.

Теперь, когда председатель едет и видит, что кто-то из своих идет с сумкой, отворачивается.

От греха подальше.

Петр Иванович уже на пенсии. Уважаемый человек, фронтовик и уже лет десять как народный заседатель в суде. Знает законы, к нему ходят за советом. Для солидности у него на столе лежит Уголовный кодекс, и он иногда щеголяет юридическими терминами.

Утро. Приходит бабка Еремиха за правдой:

— Как быть? Чужа корова огород истолкла.

Петр Иванович напускает на себя суровость, наобум раскрывает Уголовный кодекс и попадает пальцем в статью 115 третьей главы «Заражение венерической болезнью» и, рисуясь перед бабкой, говорит:

— Это есть потрава. Кодекс трактует — судить, чтоб другим было не повадно. Ишь ты! Обнаглели совсем. Это же, понимаешь, издевательство над человеком. Де-факто, де-юре.

— Петр Иванович! Дык корова-то ваша. Вишь, какое дело-то…

Петр Иванович крякнул, помотал головой, снова открыл Кодекс и ткнул пальцем. На этот раз попал в главу двенадцатую — «Военные преступления», статью 253 «Нарушение правил полетов».

— Дык ить я и говорю. По вновь открывшимся обстоятельствам по Кодексу тебя судить и надо. Пошто огород не загораживаешь как следует? Да ты, поди, и скотину била? То-то моя Нюрка говорит, будто наша Зорька юридически молоко сбросили. Это издевательство над животными. Это тебе до трех лет на лесоповал да еще с конфискацией. Вот так, де-юре, де-факто!

Краевой комитет народного контроля проверил райпотребсоюз по работе с тарой. Нашли уйму недостатков, председателя пригласили в краевой центр на заседание.

— Что будет? — спрашивает Василий Кириллович у бывалых людей.

— Готовься к окладу. Комитет шуток не любит.

Едет Василий Кириллович в Барнаул, заходит сначала к своему начальству, мол, вызывали, оклад корячится, там люди серьезные.

Начальник сердобольный, живем-то все на зарплату, утешил:

— Василий Кириллович, а мы тебя премируем окладом по заготовке картофеля. И нейтрализуем наказание. Так что не переживай!

Василий Кириллович благодарит, крепко жмет руку, берет распоряжение о премировании и в комитет.

В краевом комитете народного контроля председатель то ли выспался сладко, то ли в гости к своей подружке собрался, рассолодел, раздемократился:

— Ты говоришь, недостатки устранили? Виноватых наказали? И впредь нарушать не будете? Ну, хорошо… Тогда есть предложение: ограничиться выговором. Кто за?