Влада Ольховская - Новый год, я люблю тебя!

Тридцать первого декабря на часах было без десяти шесть, когда дверь в магазин открылась и вошел он – господин Январь. Я его сразу узнала, с первого взгляда… Нет, начать следует не с этого.

Начать нужно с того, что я не люблю Новый год. Даже больше, чем другие праздники, хотя и с ними у меня отношения не очень – взять хотя бы день рождения, который милыми подарками умело маскирует еще один начисленный год жизни. Но от дня рождения можно убежать, улететь как можно дальше, отключить все телефоны, окопаться на безлюдном пляже и ждать, пока минует это стихийное бедствие.

А Новый год – он повсюду, ты от него не спрячешься, не скроешься, о нем будут говорить не день и не два, а месяц. Хотя какой месяц, о чем я? Два, с самого ноября!

Что любопытно, подготовку к Новому году я люблю, и даже очень, все эти елочки, шарики, звездочки и прочих ангелов, насаженных на верхушку елки. Они оживляют серые ноябрьские дни и делают суровый декабрь каким-то по-детски сентиментальным. Но тридцать первое число… нет, не мой день. Мне сложно поверить, что два месяца подготовки и предвкушения приведут только к посиделкам за дежурными салатами да просмотру банальных до тошноты передач по телевизору. Ну, или фильмов, которые сами по себе не так плохи, но на десятом повторе начинают надоедать.

Хуже всего то, что тридцать первого вечером, среди всех этих салатов и хлопушек, ты понимаешь, что Новый год пришел – а чуда опять не будет. Совсем. И если в детстве ты ловила снежинку и, пытаясь уберечь ее от собственного тепла, шептала над ней желание, то теперь все иначе. Хочется оставаться взрослой и невозмутимой, а не получается, мысли снова и снова возвращаются к трем десяткам несбывшихся желаний и трем десяткам не оправдавших надежды снежинок.

В общем, этот день нужно было просто пережить. Вступить в него с утра пораньше, нырнуть, как в холодную воду, и делать вид, что ничего не происходит. Нет, я, конечно, не сидела за прилавком с кислой миной, не хватало еще другим настроение портить. Я отвечала на поздравления от незнакомых людей и сама поздравляла их, делая вид, что нет в мире праздника лучше, чем Новый год. Но на душе у меня кошки скребли, я знала, что из моего магазина эти люди побегут домой, к своим предсказуемым, и все же любимым традициям, а я уныло побреду домой, бурча, что из-за их дурацкого Нового года приличному человеку даже пиццу не заказать. Поужинаю йогуртом, или что там в холодильнике найдется, и лягу спать часов в десять. Вот и за что мне любить этот праздник?

Скорее бы день прошел, так нет же, он тянется, как улитка по рельсам: конца не видно, прогресс тоже не очень, но деваться некуда. Если бы сегодня была обычная смена, до девяти, я бы уже волком взвыла. Однако в праздничный день мы работали до шести, и это несколько облегчало мою участь. Осталось продержаться меньше часа, и я смогу идти домой, к своему йогурту и депрессии.

По большому счету, я вообще не должна была стоять за прилавком. Для этого у меня, хозяйки магазина, имелись специально обученные люди в лице подрабатывающих студенток Люды и Наташи. Но умненькая пухленькая Люда отпросилась у меня заранее: ее родители жили далеко, она собиралась устроить им сюрприз, а для этого нужно было стартовать из Москвы никак не в шесть вечера.

Ее должна была заменять старательная, но не слишком сообразительная Наташа, однако ее я отпустила сама. Тридцать первое декабря – прибыльный день для магазина, торгующего подарками, народу иногда заглядывает столько, что очередь тянется до улицы. Поэтому я дала Наташе внеочередной выходной, к ее немалой радости, и стала у кассы сама.

Фердинанд – это не знойный испанский мачо, увы. Это хомяк. На кой мне хомяк? О, с этого вопроса я начинаю каждое утро, когда чищу его клетку. Всегда знала, что доброта меня погубит, но умнее от этого не стала. Когда я увидела возле мусорных баков трехлитровую банку с еле живым от холода грызуном, мне нужно было просто пройти мимо, как проходили все нормальные люди. Пухлый персиковый хомяк был не моей проблемой, все указывало на то, что кто-то купил его, наигрался, а потом устал за ним ухаживать и выставил к мусорке, как сломавшуюся игрушку. Право хозяина, как говорится. Не нужно портить себе настроение, убивая мелкого зверька, достаточно оставить его на улице – и дело сделает осенний холод, выползающий из своей норы ночью.